Стон (СИ)

Шерлок промолчал и снова закрыл глаза.

— Да ты не прячь глаза, не смущайся — усмехнулся Фил. — Я тоже когда-то был шлюхой.

Шерлок удивленно оглянулся по сторонам, окидывая взором утонченную роскошь гостиной, и, проследив за его взглядом, Фил неожиданно вспылил.

— А что было делать?! — с непонятной горечью воскликнул он. — Представляешь меня десять лет назад? Кого я мог тогда снять? Смех! Все и смеялись… Денег, таких, как сейчас, у меня не было и в помине…

Он залпом осушил стакан и, пружинисто вскочив на ноги, направился к столику.

Шерлок заинтересованно смотрел на худую костлявую спину.

— Я люблю трахаться. Я жить без этого не могу! — Фил резко обернулся и, скорчив уморительную гримасу, гнусаво пропел. — Я еблив, как черт знает что. Мне было всего девять, а я уже по ночам не вынимал рук из трусов.

Он примостился рядом с Шерлоком и снова хлебнул из стакана.

— Слушай, составь компанию. Так надоело надираться в одиночку, — попросил он, поднимая с ковра предназначенный Шерлоку стакан.

Шерлок вздохнул.

— Уже лучше, — улыбнулся парнишка. — Природа такая сука!

Резкий переход к отчаянной злости Шерлока уже не удивил. Его уже ничего не удивляло в происходящем, даже то, что водка с легким привкусом черной смородины показалась на удивление вкусной.

— Посмотри на меня! — Фил снова вскочил и выпрямился во весь свой пигмейский рост. — Урод. Куколка, которая никогда не превратится в бабочку. Крошечные ручки, крошечные ножки… Выродок, вот кто я такой. А трахаться хочу до дрожи. В шестнадцать лет я понял: всё, если не воткну в кого-нибудь х*й, помешаюсь! У меня от дрочки уже руки немели. Пришлось податься в хастлеры. Мне было без разницы, кто меня будет лапать, баба или мужик, но когда мне вставили в первый раз, понял — это моё. Представляешь, парень, какой на Фила открылся спрос! Конечно, несколько раз я попадал в передряги. — Он усмехнулся. — Один урод отстегал меня ремнем с металлической пряжкой. Неделю не мог сидеть. Зато педофилы — народ нежадный. Да и бабы меня жалели. Потом папашка расщедрился… Теперь могу купить любого. Даже такого, как ты.

Он жарко прильнул к Шерлоку, обдав его смесью запахов: ярко выраженного удушающего запаха водки и легкого, едва слышного запаха пота.

— Раздень меня.

Ничего отвратительнее в своей жизни Шерлок ещё не делал.

Он раздевал ребенка, и хотя хорошо знал, что это не так, хотя видел все, незаметные на первый взгляд, признаки раннего увядания кожи, сетку мелких морщинок около невыразительных и уже пьяных глаз, не по-детски развитые гениталии, ощущение совершаемого преступления не оставляло его ни на секунду.

Ах, Садерс, Садерс…

И когда маленькие ручки принялись ловко расстегивать ему брюки, он снова себе поклялся:

«Сдохнешь на моих руках!»

— Парень, парень, как я тебя хочу… С первой секунды хочу… Лизать твою задницу… Сосать тебя… Трахать тебя… Ложись… Нет! Встань на четвереньки. О, черт… Твою мать… Потрогай, какой я снова мокрый…

…Он толкался Шерлоку в руку, по-щенячьи поскуливая и вздрагивая от каждого движения сжатой в кулак ладони.

— Всё. Остановись. — Фил резко отстранился. — Не хочу спустить прямо сейчас. Мне надо выпить.

Он вновь оказался около столика — маленький и дрожащий, но уже успокоившийся.

— Я до утра не кончу, если напьюсь, — сообщил он. — А напьюсь я обязательно.

Прозрачная жидкость полилась в стакан.

— Будешь?

— Да.

— Хорошо с тобой…

…Фил вылизывал Шерлока глубоко и долго, погружая в анус острый, подвижный язык, проникая время от времени пальцами, будто крошечными щупальцами шевеля ими внутри его тела, а потом вновь припадал ненасытным ртом к покрасневшему входу. Если бы не почти полный стакан, выпитый Шерлоком незадолго до этого, вряд ли бы он выдержал весь этот кошмар. Спасало только одно: согнувшись в позорной, унизительной позе, он не видел того, что происходит за его спиной.

Когда твердый, скользкий от смазки член настойчиво и мощно в него протолкнулся, Шерлок невольно прогнулся, припадая грудью к ковру, не чувствуя при этом ни боли, ни тем более удовольствия.

— Тише, парень, тише, — заплетающимся языком прошептал Фил, властно надавив ладонями на его поясницу. — Не спеши. Прижмись к полу ещё чуть-чуть, чтобы мне было удобней… Вот так… Выпяти свой потрясающий зад, и я покажу тебе, что такое истинный рай.

Он брал Шерлока идеально. Так чувствовать чье-то тело и так управлять своим можно только имея колоссальный опыт. Каждое движение узкого таза было отточенным и ловким, каждое проникновение — глубоким, но не слишком резким. Идеальным.

Но Шерлок не чувствовал ничего, кроме злости и непонятной жалости.

Усталое тело дрожало, глаза слезились, от резкого запаха водки, окутавшего их густым, зловонным облаком, накатывала тошнота. Движения Фила участились и были уже не такими слаженными; он тонко стонал и всхлипывал, и, наконец, больно вцепившись в Шерлока и дернув его на себя с неожиданной для тщедушного тела силой, кончил, сразу же выскользнув из набухшего ануса.