Стон (СИ)

Шерлок рванулся в сторону и снова вскрикнул, и его крик, будто давно ожидаемый сигнал, вызвал в теле мужчины мощное сотрясение. Припав всей тяжестью, распластавшись на Шерлоке и вдавив в его пах налитый возбуждением член, он прерывисто зашептал: — Тише… тише… Это только сначала больно, а потом будет сладко… Я знаю… знаю… — Он захватывал кожу Шерлока пальцами, внезапно ставшими острыми, режущими, будто ощетинившиеся шипы. Шерлок метался под безжалостными руками, но на охваченных болью бедрах появлялись все новые и новые следы от скручивающих кожу щипков. Слёзы заливали глаза — не освободиться! Дьявольская сила превратила тяжело навалившегося мужчину в многотонный монолит. Истязающие руки переместились к животу, вмиг сделав его средоточием адской муки. Казалось, ещё секунда, и Шерлок потеряет сознание, но, чутко уловив предел, мужчина резко поднялся, вновь становясь на колени, и, обхватив ладонью багровый, перетянутый венами член, заскользил по нему в бешеном темпе, и через пару минут пульсирующее от боли тело оросили обильные сгустки, а в уши ворвался крик, но не торжествующий и счастливый, а пронизанный смертной тоской. Подвывая и постанывая, не выпуская из рук обмякшего члена, мужчина долго содрогался и корчился, отходя от пережитого наслаждения.

— Всёвсёвсёвсёвсёвсё…

Лежать голым с саднящими, пылающими бедрами и животом было унизительно, но встать и уйти Шерлок не мог — идти ему было некуда. Он находился во власти хозяина этой стерильной ловушки и отдавал себе в этом отчет.

Смотреть в лицо, изуродованное оргазмическими гримасами, не было сил: в алом блеске прикроватных светильников оно было особенно страшно. Остекленевший взгляд блуждал, пугая заливающей радужку чернотой. Шепчущий рот походил на рваную рану, и, перемежая бредовый шепот, из него вырывались грубые, так не похожие на недавнее журчание хрипы. Животное — вряд ли насытившееся и готовое к очередному броску… Видно было, что в этот миг Шерлок, как и весь мир вообще, для него не существует — только удовлетворенное желание, наполнившее тело легкостью и восторгом.

Но постепенно лицо мужчины ожило, перестав напоминать адскую маску. Он остановил на Шерлоке уже осмысленный взгляд и утомленно улыбнулся. — Прекрасно. Как непостижимо прекрасно. — Он приблизился и заботливо осмотрел его кожу. — Вам больно? Это пустяк. Ваше тело ещё не привыкло к настоящей яркости ощущений. Посмотрите…

Он резво вскочил с кровати и за одно мгновение разделся догола, невольно поразив Шерлока своей хищной грацией. — Видите, это совсем не больно, — заверил он, разведя в стороны руки и демонстрируя покрытое багрово-синими кровоподтеками тело.

Начиная от ключиц и заканчивая коленями тело было истерзано, расцвечено следами безумной страсти к себе самому.

— Я слукавил, — хитро улыбнулся мужчина. — Одиночество меня ничуть не пугает. Я счастлив, молодой человек. Никто, никогда не был мне нужен, и это самая лучшая форма свободы.

Он снова улегся рядом, любовно поглаживая красную, опухшую кожу бедер и живота. — Всё это заживёт, но вы навсегда останетесь в моей памяти. Надеюсь, и я — в вашей, — шептал он расслабленно и сонно, а потом, откинувшись на спину и потянувшись в сладкой истоме, добавил: — А теперь — спать. Завтра у меня очень насыщенный день. Работа… Видите, как мало мне надо — всего два оргазма…

Уснул он мгновенно, едва договорив последнее слово, и проспал до самого утра, ни разу не поменяв позы, не вздрогнув, не издав ни единого звука, кроме легкого, едва уловимого посапывания.

Шерлок почти не спал, прислушиваясь к собственной боли. Было невыносимо плохо и пусто. Даже ненависть к Садерсу потеряла и силу, и страсть. Тупое безразличие стало его единственной эмоцией в эту ночь. На рассвете он задремал, но вскоре был разбужен бодрым и деятельным хозяином, который отправил его в душ, напоил кофе, возбужденно болтая и добродушно посмеиваясь, а затем, вызвав такси, проводил до дверей квартиры, с упоением целуя руки, припадая губами к запястью, с неподдельной нежностью очерчивая пальцами скулы и линию губ.

— Я не слишком вас утомил?

— Не слишком.

***

Миссис Хадсон, похудевшая и осунувшаяся, вышла из дверей своей квартиры, как обычно встретив его в прихожей.

Полчаса назад, в такси, устало и безнадежно прислонившись к холодному стеклу, Шерлок мысленно благодарил бога, что некому врать, не перед кем отчитываться за столь ранний приход домой, и некому объяснять причину нездоровой бледности и мешков под глазами. Но увидев её, он задрожал от радости: наконец-то квартира перестанет быть пугающе одинокой, наконец-то заполнится звуками гнетущая пустота.

Шаги, еле слышное позвякивание посуды, шум бегущей по трубам воды, бормотание телевизора внизу — прекрасная, умиротворяющая мелодия жизни.

— Шерлок. — Женщина обняла его и прижала к себе так крепко, как позволяли её немолодые, слабые руки. — Ты забыл телефон. Почему не ночевал дома? Я уже собиралась звонить Майкрофту, думала, ты снова уехал… Вернулся к своему прежнему увлечению? Это наверняка опасно… Где ты был?