Стон (СИ)

Садерсу трудно было начать разговор, да и желания что-то доказывать, о чем-то просить и уж тем более банально и пошло выяснять отношения, не было. Только одно переполняло его сейчас — жажда обнять измученное, разбитое тело и осторожно провести ладонями вдоль острых ключиц, оглаживая и распрямляя старчески согбенные плечи.

Он не чувствовал себя виноватым, нет. Гордый, непокорный мальчишка сам заслужил унизительное испытание. Но жалость переполняла, разбухшим комом запечатывая горло, и не давала нормально дышать.

Хотелось выкашлять, выблевать эту жалость, непростительно часто посещающую его в последнее время, и вернуть свободу, вернуть былую уверенность в себе и во всем, что он когда-либо делал или ещё собирается сделать…

Ну почему с ним так сложно?! Почему обыкновенные, тысячелетиями существующие вещи с ним становятся недосягаемыми, превращаясь в несбыточную мечту: взять за руку, притянуть поближе к себе и коснуться губами виска.

Шерлок заговорил первым.

— Ты понимаешь, что это предел? — он не спрашивал, он обличал.

— Понимаю. Но ты должен был прочувствовать и понять…

— Что? Что я должен был прочувствовать и понять, Сад?

Тихий голос разрывал барабанные перепонки.

Это невыносимо, Шерлок!

Горький ком разросся до гигантских размеров, и удушье стало физически ощутимо.

Садерс судорожно cглотнул, но это не принесло облегчения.

— Каково это — принадлежать сразу двоим.

Глаза Шерлока ярко блеснули, брызнув самоуверенным холодом.

— Я никогда не буду принадлежать даже одному, и ты это знаешь.

— Так ли это, Шерлок?

Шерлок отвернулся, ничего не ответив.

«Вот видишь, мой мальчик… Вот видишь…»

Разговора не получилось. Шерлок дремал, неловко привалившись к спинке сиденья, Садерс тщетно боролся с отравляющим горечью комом.

*

Бейкер-стрит уже опустела и погрузилась в сонный покой — было далеко за полночь, и редкие автомобили и ещё более редкие прохожие мелькали, как бесплотные тени. Машина притормозила у дома, и Шерлок, не произнеся ни звука, вышел наружу, направляясь к дверям квартиры, где можно было спрятаться и прийти в себя. Хотя бы сегодня. Хотя бы спрятаться. Не думать, не пытаться найти ответ, а просто снять с себя пропитанную вонью одежду и встать под горячий душ.

Так мало, всего ничего, но иногда спасение заключается именно в малом…

Шерлок уходил, и в голове Садерса гулко молотил ужас — всё рушилось, всё ускользало.

Сейчас он откроет дверь и… Садерса скрутило отчаяние — рушилось всё!

Но Шерлок вернулся и заглянул в полутемный салон, пристально всматриваясь в его лицо.

— Ты никогда не любил меня, Сад.

Почему-то от этих коротких слов со дна души, подобно застоявшемуся озерному илу, поднялась мутная, омерзительная тоска.

Садерс вцепился в воротник дорогого пальто, сминая его одеревеневшими пальцами, и зло прошипел: — Да как ты смеешь, щенок! Ты разрушил всю мою жизнь, спутал мне карты, распял на кресте из собственного дерьма, а теперь пытаешься умничать? Что ты можешь знать о любви, холодный напыщенный неудачник?!

Шерлок накрыл ладонью терзавшую его руку, и пальцы Садерса мгновенно разжались, задрожав от непривычно ласкового прикосновения.

— Шерлок…

— Бедный, бедный мой Сад. Поверь, я всё о ней знаю. Я люблю его.

Тихий щелчок захлопнутой дверцы расколол Саду висок, выстрелом взорвал его мозг, превратив его в булькающую, пузыристую кашу, лишив на время слуха и зрения, оставив только этот нескончаемый, изнуряющий звук. Кажется, он даже не сразу понял смысла и значения сказанных Шерлоком слов.

*

Стоя у ворот огромного дома, где из него выдавливали остатки души, Шерлок думал, что никогда не сможет это забыть.

Но сейчас, искупавшись в душистой пене, тщательно вымыв голову и вычистив зубы, он спокойно пил чай, как будто вернулся из короткого, но утомительного путешествия, которое, будучи не очень приятным, так или иначе, принесло ему пользу и обогатило недостающим опытом; как будто два охваченных страстью тела, пощадив его и не разорвав на части, не раздробив его кости и не разбрызгав по белому ковру его кровь, поделились с ним частью своей сумасшедшей силы.

Сообщение от Садерса он перечитывал несколько раз.

«Ошибаешься, Шерлок. Ошибаешься. Ничего о любви ты не знаешь. И не узнаешь до тех самых пор, пока она не начнет убивать».

* мощный и храбрый

** возлюбленный

*** имеются в виду однояйцевые близнецы

========== Глава 31 Раздвигай ноги, шлюха ==========

«Какого дьявола я так взбеленился? Чего ждал — романтической встречи? С кем?! Со шлюхой, которая зарабатывает на жизнь не романтикой, а чертовой задницей. Кретин! Недоумок!»

Джон сидел на кровати, с тоской оглядывая до отвращения чужие, холодные стены и жалкий гостиничный интерьер, лишенный даже намека на домашний уют. После приветливой, светлой комнаты в доме Гарри, где всюду ощущались любовь и забота, находиться в этом казенном, безликом пространстве было невмоготу.

Но…