Stories Are Weapons: Psychological Warfare and the American Mind

Индейские войны происходили в то время, когда никто не имел представления о том, можно ли "завоевать" Запад. И все же к началу двадцатого века большинство американцев приняли идею о том, что "явная судьба" была руководящим принципом индейских войн, предполагая, что правительство США всегда было непоколебимо в своем стремлении владеть Западом. А все потому, что финальная психологическая битва индейских войн зависела от того, каким запомнится девятнадцатый век.

 

ПЕРВАЯ теория замещения белых

Идея "явной судьбы" стала популярной в конце 1880-х годов для описания западной экспансии, но ее происхождение было гораздо более скромным. Действительно, фраза была настолько вырвана из своего первоначального контекста, что только в конце 1920-х годов историк из Университета Буффало по имени Джулиус Пратт выяснил, откуда она взялась. Словосочетание "Manifest destiny" появилось в статье, написанной в 1845 году редактором газеты правого толка Джоном Л. О'Салливаном для журнала Democratic Review. О'Салливан писал не о том, что Америке суждено захватить Запад; вместо этого он сосредоточился на аннексии Техаса, утверждая, что судьба нации - отнять у Мексики спорную территорию. Далекий от того, чтобы быть "истинным пророком экспансии США", О'Салливан был всего лишь двуличным халтурщиком, который быстро потерял работу в газете и продолжил работать пропагандистом Конфедерации, а затем стал спиритуалистом, утверждавшим, что он может говорить с мертвыми.

Хотя О'Салливан умер в безвестности, словосочетание "явная судьба" было подхвачено общественными деятелями; его использовали политики, выступавшие за аннексию Орегона, и поэт Уолт Уитмен, воспевавший хвалу своей расширяющейся нации. Что еще более важно, оно на десятилетия вошло в учебники истории, повлияв на восприятие поколений молодых американцев. Это произошло во многом благодаря гарвардскому историку Фредерику Джексону Тернеру, чей "Пограничный тезис" стал популяризатором идеи "великой судьбы". Молодой профессор представил свой пограничный тезис в знаменитой речи во время Колумбийской выставки 1893 года в Чикаго. В ней он заявил собравшейся толпе, что экспансия на запад определяет американский характер. Это был отход от утверждений мыслителей предыдущих поколений, включая Алексиса де Токвиля, которые считали Новую Англию центром притяжения Соединенных Штатов. Вместо этого Тернер утверждал, что западная граница - это то, что формирует уникальную американскую идентичность. Это было место, где поселенцы могли заново создавать себя, избавляясь от своего европейского происхождения и сковывающих традиций Старого Света.

Тернер описывал фронтир в псевдонаучных терминах, как некую быстро развивающуюся экосистему, где европейские поселенцы сталкивались с коренным населением и учились у него, а затем быстро подавляли и вытесняли его:

Тропа бизона превратилась в индейскую тропу, а та - в "след" торговца; тропы расширились и превратились в дороги, а дороги - в поворотные кручи, которые, в свою очередь, превратились в железные дороги. . . . Торговые пункты, к которым вели эти тропы, находились на местах индейских поселений, которые были расположены в местах, подсказанных природой; эти торговые пункты, расположенные так, чтобы иметь доступ к водным системам страны, превратились в такие города, как Олбани, Питтсбург, Детройт, Чикаго, Сент-Луис, Совет-Блаффс и Канзас-Сити. Так цивилизация в Америке следовала по артериям, проложенным геологией, вливая в них все более богатый поток, пока, наконец, тонкие тропинки первобытных сношений не расширились и не переплелись в сложные лабиринты современных коммерческих линий; дикая местность была пронизана линиями цивилизации, становившимися все более многочисленными. Это похоже на неуклонный рост сложной нервной системы на изначально простом, инертном континенте.

Тернер утверждал, что американская идентичность сформировалась, когда белые поселенцы заменили "индейские деревни" на "города" и превратили "общение аборигенов" в "сложные лабиринты современных торговых линий". Он считает, что основой государственности Соединенных Штатов стала не Революционная война, а Индейские войны. Именно тогда белые поселенцы заменили западные общины коренного населения своими собственными и превратили индейские земли в коммерчески эксплуатируемые ресурсы. Другими словами, Тернер предполагал, что европейцы стали американцами в XIX веке, заменив коренное население. Тезис о границах был оригинальной теорией расового замещения. И поселенческой общественности она пришлась по душе. Идея Тернера о "пограничном тезисе" была так же популярна на рубеже двадцатого века, как "переломный момент" Малкольма Гладуэлла - на рубеже двадцать первого, вызывая дискуссии среди американцев в научных кругах и на улицах.