Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Она жаждала начать работу в Женской добровольческой службе (ЖДС), ее уже прикрепили к одному из лондонских постов (тем же летом, несколько раньше, об этом договорилась ее мать), но по расписанию ей следовало приступить к работе лишь после каникул в Бреклсе. «Я бы так хотела быть с тобой и выполнять свою долю обязанностей, и мне очень хочется начать свою работу», – писала Мэри. Она уговаривала Клементину «не считать свою Кошечку какой-то Эвакуошечкой!».

Бомбардировщики вернулись в небо над Лондоном уже следующей ночью, а потом и днем – в понедельник, 9 сентября. Бомба попала в дом Вирджинии Вульф в Блумсбери (он служил также штаб-квартирой ее издательства «Хогарт Пресс»). Вторая бомба тоже попала в него, но взорвалась не сразу: она сдетонировала лишь через неделю, довершив разрушение дома. Бомбы впервые упали на лондонский Вест-Энд. Одна попала на территорию Букингемского дворца, однако взорвалась лишь в 1:25 вторника, осыпав королевские апартаменты осколками стекла. Но короля с королевой там не было: они проводили каждую ночь в Виндзорском замке в 20 милях к западу от дворца и каждое утро приезжали в Лондон.

Поскольку теперь Лондон подвергся атакам врага, родители Мэри, не вняв ее новым мольбам, решили, что зиму она проведет в Чекерсе – и сможет полноценно работать в Женской добровольческой службе в ближней деревне Эйлсбери, а не в Лондоне. Судя по всему, новое назначение Мэри Клементина организовала, не ставя ее в известность. «Видимо, о "порядке" моей жизни договорились по телефону», – писала Мэри[543].

11 сентября, в среду, накануне отбытия Мэри в Чекерс, ее кузина Джуди вместе с матерью устроили для нее вечеринку и по случаю ее предстоящего дня рождения[544], и по случаю ее отъезда. Они пригласили несколько авиаторов Королевских ВВС. Вечеринка затянулась глубоко за полночь; в дневнике Мэри назвала ее «самой лучшей за долгое-долгое время» и описывала встречу с молодым пилотом по имени Ян Проссер: «Уходя, он подарил мне сладкий романтический поцелуй – свет звезд, свет луны – о боже – о боже – НАСТОЯЩАЯ РОМАНТИЧЕСКАЯ АТМОСФЕРА»[545].

В этот вечер ее отец выступил с радиообращением к стране из подземного Оперативного штаба кабинета, используя предоставленный BBC канал связи с этим укрепленным помещением. От Даунинг-стрит, 10 в этот комплекс можно было пешком дойти за пять минут – через самое сердце Уайтхолла.

Темой его выступления стало вторжение, которое казалось практически предрешенным. Как всегда, он предложил слушателям смесь оптимизма и жестокого реализма. «Мы не можем сказать, когда они придут, – заявил он. – Мы даже не можем быть уверены, что они вообще попытаются это проделать. Но никто не должен закрывать глаза на то, что массированное, полномасштабное вторжение на наш остров готовится со всей обычной немецкой тщательностью и методичностью – и что это вторжение может начаться уже сейчас: в Англию, или в Шотландию, или в Ирландию, или по всем трем направлениям одновременно»[546].

Черчилль предупреждал: если Гитлер действительно планирует вторжение, ему придется начать эту операцию уже скоро, пока не ухудшилась погода и пока атаки Королевских ВВС на собранный для вторжения немецкий флот не стали обходиться Германии слишком дорого. «А следовательно, мы должны считать следующую неделю, или около того, очень важным периодом в нашей истории. Он стоит наравне с теми днями, когда испанская армада приближалась к Ла-Маншу… или когда Нельсон стоял близ Булони между нами и наполеоновской Великой армией». Однако теперь, предостерегал он, исход противостояния «будет иметь куда более значительные последствия для жизни и будущего всего мира и всей цивилизации, чем те славные былые дни».

Но чтобы его утверждения не заставили слушателей трепетать от страха, Черчилль дал кое-какие основания для надежды и героизма. Он заявил, что Королевские ВВС сейчас сильны как никогда, а в отрядах ополчения насчитывается полтора миллиона человек.

Он назвал гитлеровские бомбардировки Лондона попыткой «сломить дух нашего прославленного островного народа путем беспорядочных массовых убийств и разрушений». Но усилия «этого скверного человека» дали обратный результат, провозгласил Черчилль: «На самом деле он, сам того не желая, зажег огонь в британских сердцах, здесь и по всему миру, и этот огонь будет гореть еще долго даже после того, как будут устранены все следы пожаров, которые он вызвал в Лондоне».