Страна отходов. Как мусор захватил Россию и можно ли ее спасти

Greenpeace утверждает: в России практически нет площадок, где можно захоронить летучую золу. Одна из немногих подходящих – Томский полигон токсичных отходов, но между ним и Подмосковьем 3600 километров, везти ее нужно будет почти через полстраны. Владелец Томского полигона, в прошлом известный политик и чиновник Олег Митволь, заявил [59], что это вряд ли осуществимо: полигон просто физически не вместит столько отходов. Его проектной мощности не хватит даже на год работы одного МСЗ.

Получается, что мусоросжигательные заводы не уничтожают, а видоизменяют мусор. Простые бытовые отходы становятся сверхтоксичными – и непонятно, куда их отвозить и как захоранивать.

Сжигать отходы, кстати, можно по-разному. Например, создавать RDF-топливо – измельченные и спрессованные в гранулы отходы. В мире существуют разные виды RDF-топлива, отличия касаются состава: где-то выше доля содержания древесины, где-то доля пластика, где-то резины, бумаги, текстиля и так далее. От состава зависит их теплотворная способность. Самый вредный RDF получается с пластиком и резиной. А если он сделан по большей части из древесины, то практически не причинит вреда окружающей среде. Но, к сожалению, горючий пластик все равно необходимо добавлять в древесину, чтобы она лучше горела. Это пример противоборствующих сил внутри отрасли: индустрия сжигания, которой постоянно нужен пластик, тормозит и мешает развитию индустрии переработки.

В России RDF-топливо позволяет спрятать «хвосты» – то, что осталось после сортировки вторсырья на переработку и пищевых отходов на компост. А поскольку сортируют в России плохо, такое топливо сочетает в себе пластик, макулатуру, дерево, текстиль, резину и предметы личной гигиены. «RDF появляется там, где полигонное захоронение надо сокращать, а смешанных отходов много, то есть там, где власти уворачиваются от необходимости внедрять раздельный сбор отходов и запрещать трудноперерабатываемые тару и упаковку», – уточняет эколог Анна Гаркуша [60].

Проблема еще и в том, что сегодня такое топливо сжигают не на самих МСЗ, а в других местах: на цементных заводах и в котельных для отопления домов. В итоге вредные отходы, такие как остатки лекарств и батарейки, попадут в топливо, преобразуются в диоксины и либо отправятся в цемент, либо вылетят вместе с пылью из трубы в атмосферу, потому что у печей нет нужных фильтров.

«В цементной промышленности считается, что продукты горения попадают в состав цемента. Но есть исследования, которые показывают, что цементные заводы все-таки сильно загрязняют окружающую среду, – рассказывает мне Гаркуша. – Котельная же, если находится в населенном пункте, должна соответствовать всем требованиям очистки. Но в этом случае отопление RDF-топливом выйдет дороже газового». Первоначальный смысл такого топлива в том, чтобы получать дешевую энергию из остаточных отходов. Вот только на практике энергия добывается или токсично, или совсем не дешево.

По данным исследования американского экономиста Джеффри Морриса, большинство материалов выгоднее перерабатывать, чем сжигать [61]. Переработка позволяет сохранить в три-пять раз больше энергии, чем сжигание, даже с учетом затрат на сортировку и транспортировку вторсырья. К тому же влажный мусор горит плохо, и, чтобы его сжечь, в печь нужно пускать природный газ, на что тоже тратятся ресурсы.

Согласно Greenpeace, сжигание – самая дорогая на сегодня технология обращения с мусором. На строительство мусоросжигательного завода уйдет в два раза больше средств, чем на создание перерабатывающего предприятия [62]. Выше и затраты на работу. «Ввод в эксплуатацию МСЗ неизбежно вызовет повышение тарифов для граждан. Причем не только на вывоз мусора, но и на электроэнергию (которую жители страны обязаны будут брать у МСЗ по так называемым договорам предоставления мощности). В общем, получается дотационная, неэффективная система, бремя финансирования которой практически полностью ляжет на плечи простых людей», – считает эколог Дмитрий Нестеров.

Кроме того, сжигать мусор нужно очень долго. Чтобы окупиться, заводу нужно работать без простоев на полную мощность примерно 15 лет [63]. Строительство все новых и новых заводов подразумевает, что они будут загружены, а значит, мусора на сжигание будет становиться больше или по крайней мере не меньше. Это затормозит рост доли перерабатываемых отходов. Зачем государству призывать людей к сортировке, если оно планирует сжигать большую часть мусора? Чиновники надеются, что количество захораниваемых и сжигаемых отходов все же сократится и Россия будет покупать мусор для сжигания в других странах [64]. Но зачем вообще тогда строить мусоросжигательные заводы?

У сжигания отходов есть всего одно преимущество перед переработкой: скорость решения мусорного коллапса. Там, где подобной проблемы нет, со сжиганием мусора уже начали бороться. В 2017 году Еврокомиссия поддержала полный запрет на строительство новых МСЗ, а в 2019-м мусоросжигание признали неэкологичной технологией – теперь ее не будут дополнительно финансировать.