Странствия и путешествия

Город этот очень большой, больше Севильи и очень многолюдный, и принадлежит епископу Силезии[403], главному прелату во всех тех краях; и хотя имеет он большой доход, количество воинов, которое он может выставить, удивительно. Это земля настолько холоднее Нижней Германии, насколько Германия холоднее Кастилии; и ни печей, ни каминов не хватает здесь, чтобы было достаточно тепло; есть и другой вид печей, когда в подвале под залой разводят огонь, а наверху есть заткнутые отверстия, и ставят над ними дырчатые сидения, и садится человек на сидение, и открывают отверстие, и оттуда идет к нему тепло между ног, и расходится по всему телу. И столь велик холод в этом городе, что император и все остальные ездят по улицам сидя на чем-то вроде деревянной молотилки, и тянет ее лошадь, подкованная на их манер, и так возят их, волоча по улицам; другие ездят в повозках, которые тянут восемь-/279/десять лошадей, повозки хорошо укрыты внутри и снаружи, и есть в них жаровни, и так выезжают из своих домов и отправляются во дворец или куда им надо, так что никто, у кого есть какие-то деньги, не ездит верхом, чтобы не упасть; кажется, что улицы стеклянные из-за толстого льда, и потому они много ходят пешком. В полночь все, включая детей, находятся в церкви, ибо они благочестивы и любят ходить на мессу; их поддерживает также еда и питье, но в этом они больше, чем в чем-либо другом, отличаются от нашей нации. Думаю, здесь тратится больше пряностей и пушнины, чем нужно половине мира. Люди эти очень богатые, в особенности много у них серебра, а поскольку не держат они много людей, с теми богатствами и доходами, которые есть у них, терпят они все это. Этот император Альбрехт был человек большой добродетели, христианнейший и очень набожный человек, как в любви к слушанию богослужений, так и в делах милосердия, которые он творил; это был очень честный человек, очень воздержанный мужчина, прямодушный и очень смелый кабальеро; и именно благодаря ему, когда был он герцогом, богемцы не проникали в Германию, ибо император Сигизмунд не смог бы противостоять этому, будучи богемцем по рождению[404] и потому не шел им наперекор. /280/

И сказал я императору, чтобы Его Милость дал мне разрешение, ибо хотел я отправиться в Кастилию, потому что говорили, что король, мой господин, собирается лично идти в поход против мавров; и те кабальеро, которые были там, попросили его, чтобы поручил он меня двум своим кабальеро, бывшим там с вооруженными людьми, и должны они были выехать в Вену в Австрии, а было у них двести человек конных. И выехали мы из Бреслау, и пробирались до границы с Богемией с большими трудностями и опасностями, и въехали через маркграфство Моравия, принадлежащее императору Альбрехту, — а дал ему его тесть император Сигизмунд на свадьбу[405], — и было там множество разрушенных и сожженных селений, погубленных богемцами; и так провели мы два дня, пока не приехали в Вену в Австрии, претерпев большие холода и морозы; и по пути проехали мы по поверхности двух рек на повозках, и вода вся была замерзшая, и у меня чуть не выпали от холода все зубы; и несомненно, величайший труд ехать верхом по такой земле зимой. Один из этих двух кабальеро, в чьем обществе я ехал, жил там же, где нынешний император, который теперь, а другой жил в Вене, но получил /281/ в держание от императора Альбрехта поместье за городом, примерно в двух лигах, и там была его жена; и не доехав две лиги до города, каждый из них поехал к своему дому; и тот, который жил в Вене, просил меня провести у него пять или шесть дней, и обещал прислать за мной туда, где собирался я остановиться в Вене, и мы уехали. И не успел отъехать я и на пол-лиги от них, как напали на меня несколько местных бедных пеших идальго, чтобы ограбить меня, но не удалось им ничего, ибо у меня и моих людей были хорошие лошади, так что я добрался до города и остановился там, где мне советовали; и приехав, отправился я есть, и тотчас появились те, кто напал на меня, ибо узнал я одного из них; и спросил я их, как все это было; и сказали они, что они бедные идальго и что этим существуют; и сказал я, что я тоже бедный идальго, чужеземец, и что я также нуждаюсь, как и они; они ответили мне, чтобы простил я их, раз уж так получилось, и что отправятся они раздобыть чего-нибудь для себя и для меня; я поблагодарил их за это, пригласил их поесть со мной и дал каждому из них по флорину, и были они очень довольны, и все время, пока /282/ был я в городе, они меня сопровождали.