Странствия и путешествия

Некогда императорский дворец, как видно, был великолепным, но теперь он не таков, ибо, как и весь город, отражает он те бедствия, которые случались и продолжают случаться изо дня в день; и у входа во дворец под сводами на мраморном основании устроен открытый арочный портик, и кругом скамьи, облицованные каменными плитами, и рядом с ними как бы столы, устроенные на низких опорах от конца до конца, также покрытые каменными плитами, на которых много книг, древних писаний и историй, а с другой стороны доски для игр, чтобы всегда было людно у императорского дворца; изнутри дворец /181/ плохо обустроен, кроме одного места, где император с женой и своими людьми может разместиться, хотя и стесненно. Положение его двора, если хорошо приглядеться, — как у епископа без епархии, хотя не утрачено ничего из древних церемоний; когда [император] выезжает на лошади, то не пропускает ни одну из имперских церемоний; императрица ездит на коне с двумя стременами, и когда хочет сесть на лошадь, два сеньора держат роскошную ткань, подняв руки вверх и повернувшись спиной к ней, чтобы не увидел кто-нибудь, как она задирает ногу над седлом. [Греки] отличные охотники с соколами, ястребами и борзыми; в этой земле распространена соколиная охота и охота в поймах рек, и там много фазанов, турачей, куропаток и зайцев, земля очень ровная и удобная для верховой езды. Город очень редко заселен, отдельными кварталами, но на берегу моря людей больше; хорошо одетых людей нет, все больше уныло и бедно, в чем очевиден упадок, но не настолько, насколько это могло бы быть заметно в людях столь испорченных и погрязших в грехах. Имеют они обычай, когда умирает кто-нибудь, не открывать весь тот год дверь в доме без необходимости; они продолжительно завывают, как бы плача, и это все время творится по всему городу, так что уже задолго предвозвестили они несчастье, /182/ которое на них [теперь] свалилось. На краю города около моря находится верфь, и видно, что была это великолепная вещь, но и сейчас даже хватает ее для кораблей. В части [города] против Перы есть искусственный мол, к которому привязываются корабли, и туда приливает соленая вода, в которую вливается впадающая там в море река; и оттуда до Перы столько, на сколько человек два раза кинет камень; и хотя корабли идут в Перу, чтобы торговать с генуэзцами, сначала салютуют они Константинополю и платят определенную пошлину; и константинопольское уголовное правосудие распространяется на Перу и ее землю. Эта гавань, к которой выходят и тот, и другой город, всегда полна кораблей из-за огромной разгрузки и погрузки, производящейся там.

Однажды пришли звать меня по просьбе одного кастильского патрона, бывшего там, у которого некий грек убил в море одного человека, чтобы ограбить наву, и отправился я туда, и схватили мы его, и доставили к императору, а также и мертвеца, чтобы свершилось правосудие; и император, хотя грекам хотелось бы, чтобы не делал он этого, из-за большого стыда передо мной и потому еще, что сказал я ему, что может случиться, что мы свершим правосудие над людьми, того не заслужившими, приказал тогда позвать палачей, /183/ и приказал перед своим дворцом отсечь [тому греку] руки и вырвать глаза; и спросил я, почему не казнили его, и ответили мне, что император не мог приказать вырвать душу. Говорят, что во времена, когда Карл Великий завоевал Иерусалим[291], на обратном пути, по которому надо было возвращаться, многие люди проходили через Грецию, и греки убивали их всех, и христиане, после того как были оповещены об этом, отправлялись в путь через Татарию и Русь, где [население] — христиане, а оттуда добирались до Венгрии и Германии; и говорят, что русским в тех краях случается быть очень красивыми, потому что многие французы оставались и женились там. Император Карл Великий возвращался через Константинополь и много воевал с императором Греции, и в конце концов им пришлось договориться, а император дал обещание в память тех убитых поститься весь Великий пост, который, как они говорят, отличается оттого, который у нас (есть даже такие, которые совестятся есть рыбу, ибо у нее кровь, а едят только дары моря), и более того, [пообещал он.] что никогда впредь не должно казнить человека за тяжкое преступление, которое он совершил, но лишь вырывать ему глаза и отрубать /184/ руки; так что в Греции много безруких и слепых. Таким вот образом свершил для нас деспот правосудие, и были мы весьма довольны тем, что он сделал.