Странствующий рыцарь

Нарск так и сделал. И так и не вернулся.

Он обнаружил поразительно сложную политическую сцену. Лоскутное одеяло владений и зависимостей, управляемых деспотами с тайными связями и историями предательства. Это могло бы занять трудолюбивого Ботана на всю жизнь.

Для Нарска так оно и было. А теперь все было кончено-потому что он не был настороже.

Джедай был дикой картой, но он должен был знать, что она была там. Он был на Даркнелле уже месяц, оценивая возможные опасности. Даже если только один человек на Даркнелле знал, что она там, он должен был быть тем самым.

Он с иронией отметил, что, вероятно, был первым, кто узнал о ее присутствии. Но эта информация пришла слишком поздно, чтобы быть полезной. И теперь, когда Даймон, благодаря ему, стал вторым знающим, Нарск удивлялся, почему он все еще жив.

Он оставался на плите в течение нескольких дней без еды, пробуя воду, когда это было связано с пыткой. Теперь Дайман знал, что Нарск был агентом Одиона. Как только Нарск понял, что секрет исчез, он ослабил свою защиту, позволив повелителю Ситхов увидеть все в его воспоминаниях с момента прибытия на Даркнелл. Предположение о личности прикрытия, разведка испытательного центра, многочисленные вылазки внутрь. Это была тактика, которой его научили. Как только тайна теряет свою ценность как тайна, она может быть использована для защиты других истин. Он завалил Даймана подробностями, которые больше не имели значения.

Похоже, это сработало. Видимо удовлетворенный, Дайман оставил его в покое. Несколько раз юный Ситх ощущал важность женщины-человека в воспоминаниях Нарска-но из его замечаний Дайман всегда заключал, что это были джедаи. "Дайман ничем не лучше часовых", - подумал Нарск. Они видят только то, что ищут.

Но теперь Нарск видел только неминуемую смерть. Ему больше нечего было дать-во всяком случае, он ничего не даст. Его казнь была уже близка. Четыре Корректора вошли в комнату, выпустив его из-за стола и переместив его безвольное, полуодетое тело на круглую металлическую раму. Его ступни и лодыжки были прикреплены к ее периметру, распластав тело по всей ширине. Корректоры перевернули устройство на бок, и Нарск покатился по одному из узких темных коридоров.

Не имея ничего, что могло бы поддержать его шею, голова Нарска откинулась назад, когда рама покатилась. У него закружилась голова, и он увидел впереди размытое пятно света. Его глаза привыкли к темноте, и Нарск понял, что это была широкая крытая зона с потолочным окном наверху. С глухим стуком Корректоры вкатили его круглую стойку на небольшую платформу, предназначенную для подъема чего-то в антигравитационной подвеске.

Вознесенный в воздух невидимой силой, Нарск увидел собравшихся людей и понял, что его тетя была права. Он ошибся в своих предположениях. Это была вовсе не казнь. А есть вещи и похуже смерти.

Он превратился в театральную бутафорию.

ПЯТАЯ ГЛАВА

Молодой лорд сиял, блистая своим оперением. Предпочтение Даймана сияющим нарядам было хорошо известно-но сегодняшняя медная накидка имела кое-что дополнительное. Каждый раз, когда повелитель Ситхов вставал между своими зрителями и потолочным окном наверху, маленькие призмы в огромных складках одежды преломляли полуденное солнце, отбрасывая яркий свет по всему Адитуму.

И здесь, в этом огромном семиугольном святилище внутри небесного святилища, все были ниже Даймана. Семь хрустальных мостков вели к подвесной платформе в центре, прямо под потолочным окном. Каждый из семи воздушных входов располагался в середине алебастровой колонны, изгибаясь вверх к потолку и образуя вместе со световым люком точную копию эмблемы Даймана "солнце и щупальца". Стены между насыпью украшали рельефные рельефы Даймана на протяжении всей истории и предыстории. То же самое происходило и на полу, где ожидающие поочередно смотрели вверх на своего господина и вниз на свои ноги, чтобы не споткнуться на неровной поверхности.

Только Нарск был близок к уровню Даймана, но Ботан не чувствовал особой чести. После того, как Корректоры с помощью антигравитационного генератора подняли его круглую тюрьму на несколько метров в воздух, они сделали что-то, чтобы применить некоторое вращение. Теперь Нарск гироскопически кувыркался в воздухе в нескольких метрах над остальными, в пространстве между двумя подиумами Даймана. Так продолжалось весь день: приступы яростного вращения, перемежающиеся редкими замедлениями, во время которых его тело поднималось вверх правой стороной. Нарск предположил, что это было сделано для того, чтобы он не потерял сознание. Впервые со времени своего заключения он был рад, что его не накормили.