Страшная Эдда

– Если меня разыграли – всех привяжу за ноги к лошадям! – пьяно выкрикнул он и выбежал из шатра как был, не обувшись.

И увидел её. Она стояла между двумя его людьми, бледная, испуганная и невероятно красивая. Вместо платья на ней был разрезанный доспех, который она из всех сил стягивала на себе руками. Это не удивило Атли – девушки кочевых народов нередко одевались в доспехи и бились с мужчинами. Его вообще ничто не удивило. Слишком велика была его радость.

– Река! Малышка! – закричал он во весь голос и бросился к ней, протянув руки.

И тут случилось ужасное. Девушка вытаращила глаза и отпрянула, выставив вперёд растопыренные пальцы. Не остановись он, она вцепилась бы ему в лицо. Он ожидал, что Река не узнает его, двадцать лет спустя немудрено, но не это же! Река не понимала родного языка!

Атли замер. Девушка напряжённо вглядывалась в него, тяжело дыша и готовясь в любой момент отразить нападение. Атли опустил руки и шагнул назад, пытаясь её успокоить.

– Река, девочка моя, – со слезами на глазах проговорил князь, – тебя воспитали в чужом племени, да?

Брюн недоверчиво глядела на него. Атли снова сделал шаг вперёд и упал перед ней на колени.

Он не смог придумать другого способа показать ей, что не хочет ей зла. Брюн изумлённо глядела на князя. Несмотря на его встрёпанный вид, она догадалась, что именно он здесь главный и что ему подчиняются все эти люди. Атли – повелитель земель во всех сторонах света, гроза Ромеи – стоял перед ней на коленях, грязный, заросший, в запачканных красных носках, и с мольбой глядел на неё. Потом нагнулся и стал чертить ногтем по земле.

Он нарисовал женскую фигуру, держащую за руки двух детей – мальчика и девочку. Глядя в глаза Брюн, он ткнул пальцем в мальчика.

– Это я, – сказал он. – Атли. Брат.

Брюн внимательно наблюдала за ним.

– Ты, – объяснил Атли, показывая на девочку. – Сестра. Река.

Он вынул из-за пазухи помутневшее детское бронзовое зеркальце, приложил его к руке нарисованной девочки, затем протянул Брюн. Лицо его сияло странным восторгом.

Наконец Брюн поняла. Гунн набивался к ней в братья. Должно быть, у него умерла сестра, и он так тосковал, что решил взять к себе первую встречную. Что ж, это было лучше, чем она могла ожидать в её положении. Разумнее всего было прекратить сопротивление и принимать всё как должное. Брюн заставила себя поглядеть в глаза Атли, вымученно улыбнулась и взяла зеркальце.

Атли встал с колен. Очень бережно, боясь снова рассердить её, он приблизился и поцеловал её в лоб.

Брюн не шелохнулась.

– Вот и хорошо, – облегчённо выдохнул князь. – Велите служанкам одеть её и вести ко мне обедать.

Она позволила увести себя в шатёр. Её умыли лошадиным молоком, нарядили в гуннское платье и вплели ей в волосы цветные ленты с золотыми подвесками. Одна из рабынь оказалась готского племени; Брюн была рада услышать хоть сколько-нибудь понятный язык. Рабыня подтвердила догадки Брюн.

– У князя была сестрёнка, Река, – рассказывала невольница, причёсывая Брюн. – Ему было пятнадцать, а ей пять, когда её съели звери. Это было в далёких местах, но он всё равно не может её забыть. Не обижай его, госпожа, он думает, что ты – Река.

– Меня зовут Брюнхильд, – на всякий случай сообщила Брюн.

– Ради князя, побудь пока Рекой. Нам всем так будет спокойнее.

Её ввели в другой шатёр, где уже был накрыт обед. Брюн села на указанное ей место. Вошёл Атли и сел напротив неё. Его было не узнать. Он привёл себя в порядок и переоделся в чистое. Лицо его даже как будто помолодело. Он не скрывал своей радости.

– Ты говоришь по-германски? – спросил он на готском наречии.

– Ну, допустим, – хмуро сказала Брюн. – Вижу, служанка тебе уже донесла.

– Не сердись, – умоляюще проговорил Атли. – Я так хочу, чтобы ты была моей сестрой.

Он собственноручно налил ей молока в чашку.

– Ты ни в чём не будешь знать недостатка. Я буду только рад выполнить любое твоё желание. Я… да я тебя выдам замуж за ромейского императора.

– Не нужен мне император, – с грустью ответила Брюн. Гунн внимательно поглядел на неё.

– Любишь кого?

Брюн не ответила, но Атли понял всё по её глазам.

– Из-под земли достану его и на тебе женю, – весело сказал он. – Тоже мне дело!