Страшная тайна

– Тогда в чём проблема? Почему никто не хочет её купить?

– Оказывается, люди заботятся о своей душе гораздо больше, чем можно было подумать. А продать эту бутылку можно всего лишь несколько раз. Я купила её у Кавендиша за пять центов. И не могу найти никого, кто согласился бы купить её за четыре. Это слишком близко к… ну вы понимаете.

– К дьяволу, – твёрдо выговорила Джоанна.

– Хватит. Об этом. Говорить! – сказала мисс Кратц. – Ты грубиянка, Джоанна. Никогда ты мне не нравилась.

– Вы мне тоже никогда не нравились, – заверила её Джоанна. – Но я готова прямо сейчас купить вашу бутылочку.

– Секундочку! – вмешался Генри. – Джоанна, ты что, не слышала, что она сказала? Она не может найти никого, кто бы купил бутылку за четыре цента. Когда ты решишь её продать, придётся найти кого-то, кто купит её за три. А что, если она останется у тебя?

– Не слушай его! – Мисс Кратц полезла в сумку рядом с шезлонгом. – Я готова её продать. Она у меня с собой.

– Я покупаю, – заявила Джоанна.

– Нет! – пытался протестовать Генри. – Не делай этого!

Джоанна резко оттолкнула Генри, сунула руку в карман и вытащила горсть монет. Отобрав четыре цента, она протянула их мисс Кратц:

– Вот, у меня без сдачи.

– Ты ещё совсем юная, – задумчиво посмотрела на неё наша бывшая учительница.

– Мне достаточно лет, чтобы отдавать себе отчёт в том, что я делаю.

– Тогда купи яхту, – посоветовала мисс Кратц. – Яхта – это здорово. Мне она нравится. Правила ты знаешь?

Джоанна кивнула. Мисс Кратц проговорила слова, которые сделали новой владелицей бутылки мою подругу, а она отдала ей четыре цента, взяла бутылочку в руки и тут же сказала:

– Я хочу, чтобы моя мама вылечилась от рака. Прямо сейчас.

Мисс Кратц ухватила Джоанну за руку:

– Так вот чего ты хотела! Помочь своей маме? Ты могла попросить меня пожелать ей выздороветь!

– Попросить вас помочь мне? Вы серьёзно?

– Конечно, серьёзно. Уж не настолько я плохая. Разве настолько?

– Ну, вы не мать Тереза. Но я всё равно не могла бы попросить. Даже вас. – Прежде чем продолжить, Джоанна посмотрела мне прямо в глаза. – Я знаю, как работает эта штука. Я знаю, что кто-то может пострадать из-за меня. Это достаточно плохо. Мне не хотелось делать ещё хуже, перевалив это на кого-то другого. Я сама-то едва решаюсь такое пожелать, по крайней мере, таким образом я освободила вас.

– Прости, мне очень жаль, – сказала мисс Кратц. – Очень, очень жаль. – Потом она захихикала. – Но ведь я теперь свободна, так? Я свободна от бутылочки, и душа моя останется при мне. И моя яхта!

Она снова захихикала. Звучало это жутковато. Смеяться было вроде как не над чем, но она продолжала хихикать. Она всё ещё хихикала, когда мы повернулись и пошли к воротам.

Джоанна сунула бутылочку в карман джинсов. Мы забрались на велосипеды и покатили к Брайт-хаузу. У меня так дрожали руки, что я едва справлялся со своим великом. Всем было невтерпёж увидеть маму Джоанны и убедиться, что ей стало лучше. А я страшно терзался мыслью: что, если моя подруга не сможет отделаться от бутылочки?

Добравшись до дома, мы бросили велосипеды на тротуаре и, даже не думая пристегивать их, бросились вверх по лестнице. Джоанна отперла дверь и мы вбежали в квартиру.

На полу гостиной лежала простёртая миссис Сэдли.

22 Портрет

Джоанна бросилась на пол рядом с телом матери.

– Мама! – Она схватила мать за плечи и принялась её трясти.

Миссис Сэдли открыла глаза и удивлённо посмотрела на дочь:

– Джоанна? Что случилось? – Она осмотрела квартиру со своего места на полу гостиной и поняла: – О, ясно. Ты подумала, что… милая моя, прости, что я тебя напугала.

– Как ты оказалась здесь?

– Сама не знаю. – Она бросила взгляд на часы. – С полчаса назад я решила прибраться, и неожиданно меня охватила страшная усталость. Пол показался таким уютным и удобным. Мне захотелось лечь, я прилегла и, должно быть, уснула. – Она зевнула. – Я так сладко спала, пока ты не начала меня трясти.

– С полчаса назад, – задумчиво проговорила Джоанна. – Примерно в то самое время. А сейчас ты как себя чувствуешь?

– Я? Хорошо.

– Нет, серьёзно. Как ты себя сейчас чувствуешь?

– Я хорошо себя чувствую, милая. Не надо устраивать допрос с пристрастием. Можно подумать, что я ребёнок, а ты мама. Но мама из нас я. И эта мама… эта мама хочет что-нибудь приготовить. Чего бы ты съела?

– Мне всё равно.

– Тогда, может, оладьи? Ребята, хотите оладьев?

– А то! – тут же сказал Генри.

– Значит, будут оладьи! – Миссис Сэдли поднялась, потянулась и заметила, что мы все дружно смотрим на неё.

– Вы что, ребята? Со мной всё хорошо! – Она скрылась в кухне.

– А как узнать наверяка, правда ли ей лучше? – прошептал я.

– Ну, чтоб точно это выяснить, надо к врачу идти, всякие обследования делать. Но на вид она пободрее, правда?

Из кухни доносилось пение миссис Сэдли. Да. Ей однозначно стало получше.

Тем же вечером я послал Джоанне сообщение:

«Ну что?»

«Кажется, ей лучше. Сложно сказать. Она только заказала на ужин целую кучу китайской еды».

«Это после оладьев?»

«Говорит, она не наелась».

«Это ж хорошо?»

«Думаю, да».

«Когда будешь бутылку продавать?»