Страшные сказки ведьмы-воровки

– Да, причем под личиной Стейси, – не отводя глаз от ведьмы, ответил Мур, – как они подослали ко мне этого пернатого? На игре? Но как?

– Он такое существо, которое способно трансформироваться, он и осязаем и неуловим одновременно, поэтому это можно сделать незаметно.

– Наверняка это дело рук этого вертлявого лакея Билли, – не без пренебрежения заключил детектив. – И что, выходит, это пернатый виноват в моем плохом настроении, а вовсе не я?

– Не совсем так, – слегка улыбнулась Эрика, – он лишь усиливал твои чувства и подозрения, делая из них подобие навязчивой идеи. Но он не создавал их за тебя, они сами рождались в твоей душе.

– Ну ладно, – согласился Мур недовольно, – надеюсь, от этого кошмара не будет последствий… пошли поскорее отсюда, не хочу больше находиться так близко от этого чудовищного места. Кстати, мне вновь страсть как хочется курить, зайдем в лавку, как вернемся в город?

– Ах, господин Лисц, а сколько было насмешек и недоверия по поводу моих подозрений, – закатила глаза Эрика, – но я вновь оказалась права!

– Тебе просто повезло, – самодовольно ответил Мур, и они поспешили выйти к главной дороге.

3.

Опасения Кристофера Беднама насчет новоиспеченного наследника, свалившегося, как снег на голову, оказались вовсе не напрасны. Не успела нога Мая еще переступить Аунтемпское поместье, как его величество тут же потребовало иное жилище, нежели было когда-то у Бельти. Он противился и канючил, объясняя свои капризы тем, что не желает жить в доме, где произошло убийство его предшественника, ссылаясь на небезопасность и крайнюю мрачность, царившую в поместье. На возражения Руфуса Хазена или того же Роджера Кипринса, Май в волнении восклицал, что если он будет жить в постоянном страхе, прибывая в доме, куда с легкостью могут проникнуть ведьмы, он не сможет совладать со своей силой, и ненароком еще поранит кого-нибудь. Угрозы тут же давали нужный эффект, и аристократы в страхе перед величием наследника закрывали поскорее свои рты в молчаливом смирении. А для пущего наваждения, Май периодически то и дело замораживал на время мимо проходящего слугу, чтобы господа не думали, будто он лишь бросает слова на ветер.

Всего за неделю паренек устроил настоящий хаос и вакханалию несчастным аристократам. И хотя, в политические дела он не совал свой любопытный нос, как и обещался, ему хватало наглости и бестактности распоряжаться по иным вопросам. Так, первым его приказом было устроить в честь его назначения пышный и роскошный парад со всеми почестями и восхвалениями его персоны. На этом невообразимом торжестве по улицам города должно было растянуться шествие из танцоров, циркачей, акробатов, всякой экзотической живности, уличных артистов, музыкантов, церковного хора, балета и всех, кого только можно было бы достать. Сам же Май хотел наблюдать процессию свысока, восседая на громадной платформе, отделанной золотом, серебром и всякими драгоценностями. Смиренные рабы должны были нести на своих плечах всяческие диковинны, а принц бы обсыпал золотыми монетами невзрачную толпу, жаждущую его внимания. Какого же было разочарование наследника, когда он узнал, что оказывается, рабов в их стране не держат, а средств казны едва ли хватит на проведения такого рода события. В свою очередь Май отвечал:

– Если здесь, как вы говорите, господин Беднам, рабов не держат, это позвольте узнать, тогда кто? – и он ткнул своим пальцем, указывая на мимо проходящего лакея, – к тому же, если средств нет, чего вы тогда все щеголяете в бриллиантах? Нужно быть скромней.

После этих слов, его величество посчитало незамедлительно решить данный вопрос, и тотчас приказал созвать все правящие семьи в тронном зале. Сдерживая явное недовольство, какое доставил им принц своим дерзким распоряжением, аристократы томно и вальяжно явились перед Маем. Но вся их чопорность вмиг исчезла, стоило юному наследнику озвучить вслух свою новую гениальную идею, которая больше походила на своего рода издевку или же пакость. Дабы решить вопрос со средствами для парада, он придумал, видите ли, чтобы правящие семьи платили за это из собственного кармана, ведь если бы они не таскали на своих руках столько драгоценностей, может казна была бы и вовсе не так пуста. Сполна наслаждаясь собственный выходкой, Май тут же со всей присущей ему театральностью подставлял каждому мешочек, чтобы несчастные господа складывали в него все свои украшения, какие только смогли нацепить на свою беду утром. И какие бы обморочные и истеричные состояния не примеряли на себя Камилла и Присцилла Максималь, как бы душераздирающе не умывались слезами Марта Беднам и Барбара Юрусланова, как бы ни росло возмущение Альфреда Максималь и Руфуса Хазена, юный принц был неумолим и безжалостен.