Страсть

– На шаг впереди тебя, Люс, – сказал Билл. Когда она повернулась, Кафеле уже был распростерт на полу, а его руки были прикованы к каменному подобию Аусет.

Билл стряхнул пыль с рук.

– Командная работа, – он взглянул на бледного стража. – Нам лучше поторопиться, а то он скоро снова обретет дар речи. Пойдем со мной.

Билл быстро повел Люс по темному коридору, по короткой лестнице из песчаника и через еще один зал, освещенный маленькими оловянными светильниками, вдоль стен которого стояли ряды глиняных фигур соколов и бегемотов. Двое стражей повернули в коридор, но прежде чем они заметили Люс, Билл толкнул ее в дверной проем, укрытый тростниковой шторой.

Она оказалась в спальне. Каменные колонны, вырезанные в виде связок стеблей папируса, поднимались к низкому потолку. Деревянный паланкин, инкрустированный эбеновым деревом, стоял у окна напротив узкой кровати, вырезанной из дерева и так изукрашенной золотыми листами, что она светились.

– Что мне теперь делать? – Люс прижалась к стене на случай, если кто-то заглянет, проходя мимо. – Где мы?

– Это комната командира.

Прежде чем Люс смогла соединить все вместе и понять, что Билл говорил о Дэниеле, какая-то женщина отодвинула штору и ступила в комнату.

Люс поежилась.

На Лайле было такое же узкое белое платье, как и на Люс. Ее прямые волосы были густыми и блестящими. За ухо она заправила белый пион.

С тяжелым чувством грусти Люс наблюдала, как Лайла села за деревянный туалетный столик и налила свежее масло в светильник из емкости, которую принесла на смоляном подносе. Это была последняя жизнь, которую посетит Люс, и тело, в котором она расстанется с душой, чтобы все это закончилось.

Когда Лайла повернулась, чтобы наполнить светильники у кровати, она заметила Люс.

– Привет, – сказала она мягким хрипловатым голосом. – Ты кого-то ищешь? – Сурьмяная подводка вокруг ее глаз казалась естественнее, чем макияж Аусет.

– Да, – Люс не стала терять времени. Когда она потянулась, чтобы схватить девушку за запястье, Лайла посмотрела мимо нее на дверь, и ее лицо наполнилось тревогой.

– Что это?

Люс повернулась и увидела только Билла. Его глаза расширились.

– Ты можешь, – она уставилась на Лайлу, – ты видишь его?

– Нет! – сказала Билл. – Она слышит, что кто-то бежит по коридору. Лучше поторопись, Люс.

Люс повернулась назад и схватила теплую руку своей прошлой «я», перевернув емкость с маслом на землю. Лайла ахнула и попыталась вырваться, но это уже произошло.

Ощущение дыры, открывшейся в животе, было для Люс почти привычным. Комната закружилась, и она видела лишь девушку, стоящую перед ней. Ее чернильно-черные волосы и глаза с золотистыми крапинками, свежий румянец любви на ее щеках. Как в тумане, Люс моргнула, и Лайла моргнула, а на другой стороне…

Земля успокоилась. Люс посмотрела на свои руки – руки Лайлы. Они дрожали.

Билла рядом не было. Но он был прав: в коридоре слышались шаги.

Она нагнулась, чтобы подобрать емкость, и отвернулась от двери, наливая масло в один из светильников. Кто бы ни прошел мимо, пусть он видит, что она выполняет свою работу.

Шаги позади нее остановились. Теплое прикосновение кончиков пальцев пробежало по ее руке, а мускулистая грудь прижалась к спине. Дэниел. Она ощущала его свечение, даже не поворачиваясь, даже с закрытыми глазами. Руки Дэниела обвили ее талию, а мягкие губы пробежались по шее, остановившись под ухом.

– Я нашел тебя, – прошептал он.

Она медленно развернулась в его объятиях. От одного взгляда на него у нее перехватило дух. Он все еще был ее Дэниелом, конечно же, но его кожа была цвета горячего шоколада, а черные волнистые волосы коротко острижены. На нем были только короткая набедренная повязка из льна, кожаные сандалии и серебряное украшение на шее. Его глубоко посаженные лиловые глаза пробежались по ней, счастливые.

Он и Лайла были безумно влюблены.

Она прижалась щекой к его груди и услышала биение его сердца. Не в последний ли раз он прижимает ее к своему сердцу? Она собиралась сделать что-то правильное – хорошее для Дэниела. Но все равно ей было больно думать об этом. Она любила его! Если это путешествие чему-то и научило ее, так это тому, насколько сильно она любила Дэниела Григори. Было нечестно, что ей приходилось принимать такое решение.

И однако она здесь.

В Древнем Египте.

С Дэниелом. В последний раз. Она собиралась освободить его.

Ее глаза затуманились от слез, когда он поцеловал ее в макушку.

– Не был уверен, что у нас будет шанс попрощаться, – сказал он. – Я уезжаю сегодня днем на войну в Нубию.

Люс подняла голову, и Дэниел обхватил ее влажные щеки ладонями.

– Лайла, я вернусь до сбора урожая. Пожалуйста, не плачь. Пройдет совсем немного времени, и ты снова, как обычно, будешь пробираться в мою спальню посреди ночи с тарелкой гранатов. Я обещаю.

Люс сделала глубокий вздох, содрогнувшись.

– Прощай.

– Прощай на время, – его лицо стало серьезным. – Скажи: прощай на время.

Она покачала головой.

– Прощай, любовь моя. Прощай.