Страстоцвет, или Петербургские подоконники

Те, кого так много

От неимения абсента,

От созерцания кобур —
Я раздраженней дез’Эссента
У Гюисманса в «A rebours».
Но нет непереносней боли —
Идти дорогой меж домов,
Где на скамейках в маттиоле
Немало «дочек» и «сынов»…
Скамейки ставят у калиток,
И дачники садятся в ряд;
Сидят и с мудростью улиток
О чем-то пошлом говорят.

Рис. 83. Плохой экземпляр сирени, недостатки которого скрыты под украшением из шелковой бумаги

«Альпорозы», «мат-тиола», «вервэна»… эгофутуристический бал цветов — это всегда балмаскарад, где старые знакомцы танцуют в масках-домино, притворяются загадочными и таинственными. Классическая роза, разумеется, — одна с открытым лицом; она выше всяких подозрений, и ей не нужны ужимки и уловки. Последнюю книгу стихов, вышед-шую в Белграде в 1931-м, Игорь-Северянин назвал, как известно, «Классические розы». «Как хороши, как свежи будут розы, / Моей страной мне брошенные в гроб» — это, наверное, самая известная строка в поэзии русского рассеяния. А начинал он как автор сборника «Ручьи в лилиях», и по цветочным пристрастиям Северя-нина можно предположить, что в глубине души он всегда оставался консерватором. Во всяком случае — во всем, что касалось эстетики. Поэтому Игорю-Северянину действительно было неуютно в поэтических джунглях 1900-х годов.

Свирепствовали декаденты
В поэзии, точно чума.
Дарили такие моменты,
Что люди сбегали с ума.
Уродливым кактусом роза
Сменилась для моды…

Но вот почему левкой-маттиола — пошлый цветок, а вербена или, скажем, сирень оставались в фаворе?.. Трудно бывает понять прихоть поэта, особенно если этот поэт — эгофутурист.

Тэффи поэт Северянин дарил цветы с безупречной литературной репутацией — сирень и лилии. В сборник «Вервэна» включено его стихотворение 1918 года, совершенно выпадающее и по стилистике, и по тональности из общего звучания книги:

Тэффи

Где ты теперь, печальная душа
С веселою, насмешливой улыбкой?
Как в этой нови, горестной и зыбкой,
Ты можешь жить, и мысля, и дыша?
. . . . . . . . . . .
О, странная! О, грустная! в тебе
Влекущее есть что-то. Осиянна
Ты лирикой души благоуханной,
О лилия в вакхической алчбе!

Тэффи отдарилась за присланную «Вервэну» своим берлинским сборником «Passiflora», где было среди прочих цветочных стихотворений одно, как сказал бы Игорь-Северянин, «сирейное»:

Есть у сирени темное счастье —
Темное счастье в пять лепестков!
В грезах безумья, в снах сладострастья
Нам открывает тайну богов.
Много, о много нежных и скучных
В мире печальном вянет цветов,
Двулепестковых, четносозвучных…
Счастье сирени — в пять лепестков!
Кто понимает ложь единений,
Горечь слияний, тщетность оков,
Тот разгадает счастье сирени —
Темное счастье в пять лепестков!

Щедро-изобильная, роскошная и томная сирень всегда была одним из самых любимых растений Северянина: «…и от себя изнемогая, сирень всех нежит на земле». В 1925 году он посылает Тэффи в сонете-медальоне хотя и блеклую, и пахнущую дешевой парфюмерией, но все-таки живую ветку сирени.

Тэффи

С Иронии, презрительной звезды,
К земле слетела семенем сирени
И зацвела, фатой своих курений
Обволокнув умершие пруды.
Людские грезы, мысли и труды —
Шатучие в земном удушье тени —
Вдруг ожили в приливе дуновений
Цветов, заполонивших все сады.
О, в этом запахе инопланетном
Зачахнут в увяданье незаметном
Земная пошлость, глупость и грехи.
Сирень с Иронии, внеся расстройство
В жизнь, обнаружила благое свойство:
Отнять у жизни запах чепухи…