Стратегия. Логика войны и мира

Часто считалось, что процесс переговоров сам по себе оказывает полезное, успокаивающее воздействие. Так, в принципе, и было, но это лишь одна сторона медали. Поскольку сами по себе ограничения вооружений не сдерживают соперничества, а попросту его перенаправляют, их последствия зависят от специфических свойств оружия, которое предполагается ограничить, а также от свойств новых видов оружия, которые производятся за счет высвобождаемых ресурсов. Первые виды оружия хорошо известны, а вот вторые неведомы. Поэтому погоня за контролем над вооружениями представляет собой азартную игру для обеих сторон, пускай она систематически благоприятствует той стороне, которая более расположена к нововведениям (в американо-советском соревновании обычно первенствовали Соединенные Штаты Америки). В любом случае разработка новых видов оружия, причиной которой становятся договорные ограничения для уже существующих вооружений, должна привести к появлению напряжения в новых сферах взаимоотношений конфликтующих сторон. Новые виды оружия часто обладают новаторскими конфигурациями, которые нарушают установившиеся модели взаимодействия между вооруженными силами сторон. Итоговый «инновационный шок» без труда устранял успокаивающее воздействие переговоров о контроле над вооружениями в годы холодной войны, чем и объясняется тот факт, что за этими восхваляемыми соглашениями обыкновенно наступали периоды острой напряженности.

Погоня за контролем над вооружениями сама обуславливается парадоксальной логикой, когда к соглашениям, тем или иным образом сдерживающим соперничество, успешно приходят в результате переговоров. В частности, как происходит с любой другой деятельностью в области стратегии, настойчивая погоня за контролем над вооружениями должна в конце концов сделаться саморазрушающей после кульминационной точки – то есть после накопления некоторого «запаса» оговоренных ограничений. Именно механизм «верификации», то есть применения процедур и устройств для того, чтобы удостовериться в соблюдении договорных ограничений, является средством (но не причиной) самоуничтожения контроля над вооружениями.

Зависимая от спутникового наблюдения, радарного слежения и данных разведки разного рода, верификация представляет собою sine qua non (необходимое условие) контроля над вооружениями: то, что невозможно верифицировать, невозможно и ограничить, а далеко не все виды оружия демонстрируются так, чтобы их можно было обнаружить и надежно подсчитать, и не все формы их эксплуатационных качеств достаточно прозрачны для того, чтобы их возможно было оценить. Если все существующие виды оружия, численность и характеристики которых поддаются верификации, успешно ограничены по взаимному соглашению, высвобожденные энергия и ресурсы будут направлены на изобретение новых видов оружия, еще не подлежащих контролю. Одни из них окажутся доступными для оценки и подсчета дистанционными методами, но другие – нет. Если новые виды оружия, которые поддаются верификации, в свою очередь будут ограничены, результатом станет дальнейшее отвлечение усилий на еще более новые виды оружия. В конечном счете, пока процесс продолжается и все верифицируемые виды оружия должным образом регулируются действенными ограничениями, ресурсы разработки и производства будут направляться на изобретение таких видов оружия, которые по той или иной причине невозможно верифицировать и которые поэтому не подвержены ограничениям. Гонка вооружений продолжится и после этой точки. Но контроль над вооружениями прекратится, уничтоженный собственным успехом, – точно так же, как сгинуло идеальное противотанковое оружие, которое должно было стать причиной исчезновения танков со всех полей сражений, или как гибнет армия, зашедшая настолько далеко, что перед ней пролегла дорога к самоуничтожению.

Тот факт, что дипломатия контроля над вооружениями в лучшем случае может добиться лишь конкретных ограничений, налагаемых на отдельные виды оружия, отнюдь не является приговором: именно такова цель этой дипломатии. Конечно, ее нельзя обвинять в хронической тяге усматривать в себе средство разрешения скрытой враждебности и прелюдию к полному разоружению. Тем не менее во внутренней политике стремящихся к благосостоянию стран с демократически избранными правительствами нет более естественной ошибки, чем та, когда примирение конфликтующих интересов становится повседневным занятием.