Стратегия жизни

стандарту, не пытается что-то изменить в своей жизни, хотя его жизнь еще далеко не

окончена.

Удовлетворенность или неудовлетворенность жизнью — сложное, но всегда

обобщенное чувство состоявшейся или несостоявшейся, удачной или неудачной жизни. Не

в последнюю очередь оно сложно и потому, что мы сами иногда ведем с ним двойную

игру. Испытывая разочарование в одном, мы утешаем себя победой в другом, подводим

все к какому-то балансу. Но при этом не замечаем, что лишь успокаиваем себя, загоняя

вглубь чувство недовольства, вместо того чтобы раскрыть его причины и реально

изменить жизнь. Удовлетворенность — чувство верности, подлинности своей жизни —

это порой едва ли не единственный источник наших жизненных сил, жизненной

стойкости, жизненной инициативы, нашей способности идти вперед. В свою очередь

неудовлетворенность, доходящая порой до полного отчаяния, также способна толкнуть нас

на решительный и единственно правильный шаг — попытаться изменить свою жизнь.

Так можно ли и нужно ли обсуждать проблему личной жизни, можно ли делать это в

каких-то общих терминах, понятиях, аспектах? Чтобы ответить на этот сложный вопрос,

нужно сначала обрисовать тот социальный контекст, в котором, как нам, кажется, сегодня

возникла проблема личной жизни.

Мы являемся участниками в известном смысле уникального этапа общественной

жизни. В последние десятилетия в сознании каждого утвердился приоритет общественных

ценностей, общественных дел, общественных идеалов, своеобразная модель

коллективной, массовой, безличной жизни. Каждый в своей жизни был готов терпеть

любые лишения, невзгоды. Перспективы личной жизни человека отождествились с

радужными перспективами жизни общества, что привело к представлению о второсте-

пенном характере собственной жизни. Наверное, трудно найти другой такой народ, в

котором вера в общественный идеал настолько заслонила бы реальные жизненные

проблемы, трудности и недостатки жизни. Когда в стране началась перестройка, от

каждого потребовалось его собственное мнение, которое до сих пор однозначно должно

было совпадать с общим, исходить из него и приводить к нему. Откуда же мог возникнуть

особый, индивидуальный, тем более новый взгляд на вещи, события, ситуации,

социальные процессы, если многие годы даже по поводу собственной жизни люди

размышлять не умели и по-своему не жили?

Не только страх, но и вера в общее дело, особенно присущая нашему народу,

способствовали формированию общества, в котором была сведена к минимуму

индивидуальность, в котором личность отрицалась как реальная общественная единица, в

котором действовали лишь центробежные силы. Понятие «личность» наполнялось только

социально типичными характеристиками советского человека, определялось по

отношению к благу общества, общественным целям, ценностям, критериям. Если

личность как-то выделялась, то только по этим критериям (как герой труда и т. д.).

Достаточно обратиться к истории, чтобы увидеть в ней принципиально разные

модели структурирования обществ: в одних общество складывалось из почти

тождественных индивидов, в других — из различных, а потому взаимодополняющих друг

друга. Можно привести в пример исторически ранние типы обществ, где индивидуальная

жизнь не выделялась ни в социальном, ни в правовом, ни в экономическом, ни тем более в

психологическом отношении: община существовала лишь на основе идентичности всех

людей, а не как общность различных индивидов. По работам К. Маркса можно просле-

дить, на каких этапах с разделением труда появляются другие способы общественной

жизни, предполагающие различия индивидов.

8

Общество, складывающееся из индивидуальностей, не обязательно должно быть

обществом только индивидуалистов, которые используют общественные интересы в

личных целях и тем самым разрушают целое. Модель общества, складывающегося из

взаимодополняющего многообразия индивидуальностей, а не унифицированных

индивидов, является по сравнению с безличным, отрицающим индивидуальность

обществом прогрессивной и продуктивной. Принцип демократизации предполагает такую

модель, а она в свою очередь предполагает личную жизнь.

Такое уточнение необходимо, прежде всего, для ответа на поставленные выше

вопросы. В течение многих лет общественной жизнью и сознанием стандартизировалась,

нивелировалась не только индивидуальность, но даже личность, а декларируемый

индивидуальный подход на практике рассматривался, чуть ли не как потакание личным

причудам, поскольку не существовало никаких социальных критериев индивидуальности,

квалификации высшего уровня развития и индивидуальности профессионала, не говоря

уже о личности.