Стрекоза

– Конечно, конечно, курите себе на здоровье, – замахал руками Витольд и подивился дурацкому смыслу сказанного. Доктор вынул из кармана пиджака трубку и, пока Витольд ходил на кухню за спичками, приоткрыл окно. Через минуту Фантомов с удовольствием запыхтел трубкой, став похожим на знаменитого сыщика из рассказов Конан Дойля.

– Так вот, повторял я любимые фразы как попугай и выучил их довольно неплохо, потому и экзамен выдержал исключительно успешно. А через день после экзамена – это уж как у студентов всех времен и народов водится – пригласили меня сокурсники, что поживей, на студенческую пирушку с шампанским, закуской, играми в фанты и прочей молодежной дребеденью. А надо сказать, что в то время в моде были спиритические сеансы. Ну когда садились по кругу, на листе бумаги круг с алфавитом чертили, потом с цифрами тоже, и вызывали психические, так сказать, эманации, разных знаменитых людей. Особенно этим увлекались впечатлительные молодые девицы, а кавалерам их, по секрету скажу, только того и надо было, чтоб свет скорей потушили и в полумраке можно было кого из тех, что попригожей, за ножку там ущипнуть или, пардон, за какое другое удобное место. Короче, дурачились мы, как могли. – Фантомов слегка наклонил голову набок и подхихикнул. Но тут же опять сделал серьезное лицо и пыхнул трубкой, внимательно всматриваясь в тайники своей памяти.

Витольд нервно сглотнул. Как-то совсем не хотелось слушать про такие сеансы – ведь только вроде избавился от давешнего наваждения. Но Фантомов мирно пыхтел трубкой и продолжал свой рассказ:

– Так вот, когда девица, ведущая сеанс, визгливо спросила, кого стоит пригласить с того, так сказать, света, я спьяну возьми и брякни: «Горация». И соседка моя, которой я ножку под столом в это время легонько ущипнул, тоже поддакнула, хихикая: «Горация, Горация!» «Ну, – сказала ведущая, – Горация, так Горация!» И начала его вызывать. Через некоторое время блюдце под нашими руками задвигалось, как полагается, и все, конечно, думали, что она сама его двигает. Мы же были, несмотря на несусветную глупость, все-таки студентами естественных, а не неестественных наук и в чудеса не верили. Тем более вино, молодость, наличие дам приятной наружности вокруг – какой тут серьез!

«А вопрос какой ему задать?» – не унималась ведущая. И тут меня как лукавый попутал: «А пусть он сам свою оду нам продиктует, тогда и узнаем, он сам ее написал или украл ли у кого», – слышу я свой собственный наглый голос, а сам думаю: «И что такое говорю?» А ведущая, недолго думая, этот вопрос тут же произнесла вслух, обращаясь к Горацию. И надо же, блюдце как-то глухо стукнулось об стол, по бумаге резво задвигалось туда-сюда, в разные стороны, заметалось по кругу, ну словно кто буквы нужные нервно подыскивал. Полная неразбериха. Девица, что рядом с ведущей сидела, принялась аккуратно все эти буквы записывать и вслух читать «у-ч-у-п-ш» да «ъ-щ-т-г-ъ» и так далее, чушь какая-то. Ну тут мы все со смеху-то и покатились от тех слов, что нам наш друг Гораций пытался сказать. Короче, славно повеселились, животы чуть не надорвали. Потом сеанс закончили, стол отодвинули, патефон завели, танцы всякие начались.

Ваш покорный слуга от девицы, которой ножку романтично щипал, получил отставку, с другим ушла, ну и от нечего делать у стола сел, на танцующие пары тоскливо смотреть и вино с горя попивать. Наклюкиваться то бишь. И тут мой взгляд на бумажку под столом упал. Поднял я ее и ничего не понял, шампанское в голове зашумело, потом догадался – а, так это ж нашего «потустороннего» гостя запись была. «У-ч-у-п-ш», «ъ-щ-т-г-ъ» – узнал я каракули добросовестной помощницы, которая все буквы, куда блюдце скакало, трудолюбиво занесла. Сунул я автоматически эту бумажку в карман пиджака и поплелся домой. Вы, голубчик, не устали еще? – спросил доктор. – Я ведь не мастер истории разные рассказывать, так что, если непонятно излагаю, скажите.

Но Витольд слушал Фантомова с предельным вниманием и напряженно пытался предугадать дальнейший ход событий и особенно – в чем, собственно, была их странность. Но в голову пока ничего не приходило. Это интриговало.

– Нет, нет, напротив, – сказал он пересохшим от волнения голосом. – Вы очень хорошо рассказываете, живописно даже, будто я там тоже был и при сеансе вашем присутствовал.

Фантомов покашлял, поглубже затянулся трубкой и, помолчав, продолжил: