Стреляйтесь сами, Мазепа

Ну что мог сделать в такой ситуации Алымов? Согласиться и действовать потом по обстоятельствам. Не видя ещё человека, напавшего на него, он догадался, что был это либо беглый с каторги, либо промышляющий на лесных дорогах разбоем «дергач», лёжку которого обнаружила полиция. «Главное, увести его от усадьбы», – подумал Цезарь и твёрдо произнёс:

– Хорошо. Только править экипажем я стану сам. «Аргус» чужого слушаться не будет.

В это время, очень кстати, с той стороны леса, откуда выскочил беглец, послышалась чья-то перекличка. Цезаря тут же отпустили и подтолкнули к коляске. Алымов хотел, было взглянуть на того, кто столь унизительно грубо с ним обращается, но его предупредили, чтоб «офицерик не оглядывался и боты свои побыстрее двигал». Пришлось подчиниться. Разворачивая на узкой дороге экипаж, Алымов мучительно думал, что же предпринять? И тут, бросив взгляд на упряжь, сообразил, что более удобного момента, как при посадке в повозку, избавиться от страшного «попутчика», пожалуй, не будет. Поэтому, лишь только лихоимец ухватился за края колясочного каркаса и поставил одну из своих ног на подножку, Цезарь неожиданно зычно подал «Аргусу» команду, какие используют обычно в конкуре. Рысак резко, будто увидев перед собой преграду, сильными ногами оттолкнулся от земли и прыгнул. Взлетели вверх оглобли, а с ними и не успевший среагировать налётчик. Не дав ему опомниться после удара о каменистое ложе дороги, Алымов, тут же выпрыгнувший из повозки, несколько раз ударил его ногой в голову. Потом быстро перевернул обмякшее тело вниз лицом, и связал ему руки вожжой. Оружие бандита трогать не стал, просто на ощупь убедился, что оно на месте, и устало опустился на пыльный камень у обочины.

Скоро на просеку выскочили казаки. Было их человек шесть – семь. Матерно ругаясь, срывали с себя коптыри – мешки из рядна для защиты от комаров и, закидывая винтовки за плечи, подскочили к месту схватки. Начальствующий над командой подхорунжий, увидев звёздочки на погонах Цезаря, небрежно откозырял и, указывая на связанного окровавленного человека, раздраженно выдавил:

– Пошто, ваше благородие, забили варнака? Он живой нужон был. Двое их бежало. Где теперь искать остального?

– Да дышит он, господин подхорунжий, – зло проговорил один из казаков – приказный по званию.

– Ну, раз дышит, значит бежи к заставе, скажи, что одного поймали. Пусть исправнику донесут, нехай едет и принимает его. Да вот, – подхорунжий махнул рукой на сидящего Алымова, – И допрос надо с поручика снять. Так что вы уезжать повремените, ваше благородие, государственное дело, значи-ца.

Пока ждали исправника, подхорунжий, нервно покуривая, разъяснил Алымову, кого тому только что пришлось стреножить на дороге:

– Мы же за этими зверюгами по тайге уже второй год как с перерывами бегаем. Энтот и выблядок его – Верхотуровы. Последние они из шайки, что грабёж на просёлках учиняла. До того одолели изверги мужиков тутошних, так ожесточили, что те сами взяли их в охоту. Главаря и ещё нескольких подстерегли и стрельнули самосудно, а Верхотуровы пропали где-то. Думали, что ушли они из наших краёв или загибли где. Да вот, видишь, вдруг объявились, паскуды. Да как! Прибёг тут третьего дня в наше расположенье старик один – охотник из Ляпищей, Лешим зовут. Трясётся весь, плачет: там, говорит, верст пять отсель семья в лесу у дороги зарублена страшно. Барин с барыней к деревьям посечённые привязаны, а две девицы срамно лежат, неприкрытые. Рядом. Ссильничали их, видать, а потом… Сундуки, корзины кругом распотрошённые. Лошадь недалеко со вспоротым брюхом. «Что делать? – спрашивает меня, – Я ить по следу-то нашёл их – убивцев. Тащили они барахло-то, да спешили, однако, теряли его – то там платок в траве лежит, то за куст что-то уцепилось. К Заячьей пади так и вышел. Шалаш там стоит и двое их. Жрут чего-то. Я ить старый уже, струхнул в одиночку-то пойти супротив имя. Один-от из них, что молодой, полтора ведь таких как ты будет, и наган тряпицей вытирает, злобничает рожей. Что делать?»

Подхорунжий снял с пояса баклагу, сделал несколько глотков и продолжил:

– По описанью Лешего получалось, что Верхотуровы это топорами поработали, знакомцы наши. Ну, велел мне сотник кликнуть охотников. И бросились мы к пади той. Да опоздали – бурелом кругом, болотца, а мы непривычные, тяжело шли, долго. Шалаш – пустым оказался. Леший тогда говорит: «Вы, братцы, покудова отдохните, а я разведаюсь в округе. Ражие они, супостаты, сучьев всё едино под собой наломают, найду». Вернулся вскорости радостный, показывает трубку курительную: «Барина, видать, убиенного. Пошли, братцы, за мной. Теперь знаю, куда они наметились». Вот так три дня и чесали по тайге за ними. Вы простите нас, ваше благородие, за невежливость. Нам бы спасибо сказать вам за помощь в поимке, а мы…

– Да бросьте вы, подхорунжий. После такого и мать родную пошлёшь куда подальше. А где второй бандит? Ушёл что ли? –примирительно махнул рукой Цезарь.