«Строгая утеха созерцанья». Статьи о русской культуре

Имена, о которых шла речь, как раз и демонстрируют эту убежденность. Широкое включение в новый именник иностранных имен и конструирование новых имен по иноязычным моделям свидетельствует о стремлении интернационализировать как весь мир, так и самих себя. Весьма показательным в этом отношении представляется тот факт, что к середине 1930‐х гг., когда намеченная после Октябрьской революции идеологическая траектория претерпела существенные изменения, когда было осознано, что «революция мировая» еще «не занялась», когда речь пошла о построении коммунизма в отдельно взятой стране, «антропонимическое половодье» начало постепенно спадать. Имятворческий процесс если и не исчез вообще, то сильно пошел на убыль[1684]. В результате попытка разрушить или вообще вытеснить традиционные имена провалилась, и хотя (в приглушенном виде) процесс образования новых имен продолжался и в более позднюю эпоху, мессианские тенденции, да и вообще идеологические интенции в характере именных новообразований, за редким исключением, себя изжили.

6. Своими словами: зарисовки, записки, эссе

Е. А. Белоусова ПРЕДИСЛОВИЕ К РАЗДЕЛУ [1685]

Мама не успела написать воспоминаний. Все откладывала, смеялась: «Вот выйду на пенсию…» и продолжала работать – преподавать, писать научные статьи, книги. «Вот еще год поработаю, а потом может быть…» – и так каждый раз. Любила рассказывать анекдот из своей жизни о том, как новый зубной врач спросила ее, работает ли она еще (маме уже было за 70). Мама отвечала, что да, она профессор в университете. «А, – засмеялась дантист, – ну, оттуда только ногами вперед!» Так и вышло: мама довела до конца свой последний семестр в июне, заболела летом, умерла в сентябре 2020 г. Трудно сказать, верила ли мама, что и в самом деле настанет такое время – свободное, пенсия. Думаю, в глубине души не верила – просто отшучивалась.

Тем не менее идея сохранения памяти была для мамы исключительно важна. Память жила в ее устных рассказах, в письмах, в постах в соцсетях. Часто мама вспоминала вещи просто для себя и про себя – чтобы удержать, закрепить в памяти – особенно когда лежала в постели без сна (она долгие годы страдала бессонницей). В 2007 г. в письме своему другу Г. Г. Суперфину[1686], который, так же как и я, уговаривал маму заняться воспоминаниями, мама пишет: «Вот уйду на пенсию и начну писать. Только когда это будет? Пока времени нет. Хотя по ночам перед сном вспоминаю и даже формулирую темы и про Таллинн, и многое другое. У меня ранняя память. Думаю: ну, какой год сегодня буду вспоминать? Возьму-ка 58‐й…» В итоге все, что нам осталось, – мозаика из отрывков, принадлежащих разным жанрам, которые я постаралась сколь возможно полно собрать и представить в настоящем разделе.

Важным проектом, который она откладывала «на потом», мама считала написание истории рода Душечкиных, которая представлялась ей необычайно интересной: крестьянин-лоцман из новгородской деревни, начав удачное дело и разбогатев, дал почти всем из своих девятерых детей образование (только старшего оставил «при деле»). Таким образом, за одно поколение произошел социальный сдвиг – Душечкины сделались образованными людьми, представителями прогрессивной интеллигенции: четверо стали педагогами, один сын – ученым-академиком, мамин дед – земским врачом. Мама понемногу собирала материалы на эту тему, съездила в Боровичи, в Опеченский посад – по душечкинским местам, – но всерьез заняться этой темой у нее никогда не хватало времени, а потом уже и сил. Сейчас я продолжаю эту работу. Мама также считала необходимым оставить память о своих родителях. В 2018 г. она помогала составить биографическую статью о своем отце, биологе, физиологе растений Владимире Ивановиче Душечкине для второго (пока еще не вышедшего) издания энциклопедического справочника «Литературные Хибины»[1687], связанного с местом, где дед проработал много лет на Полярной опытной станции Всесоюзного института растениеводства. Не написав о прожитой жизни сама, мама сделала очень важное дело – уговорила свою мать, бабушку Веру, написать воспоминания. Теперь они у нас есть, и это чрезвычайно ценно. Мамин очерк «Будни и праздники молодой ростовчанки» основан на этих мемуарах. На что ученый ни кинет свой взгляд, все делается для него объектом анализа. Жизнь своей матери Веры Дмитриевны Фоменко в 1920–1930‐е гг. мама тоже рассматривает и описывает как нечто типическое, пишет не только о бабушке, но и о ее подругах, об этом времени, о людях в контексте эпохи – о том, что происходило вокруг.