Сценарии перемен. Уваровская награда и эволюция русской драматургии в эпоху Александра II

Герменевтические принципы, которые отстаивал Пыпин, сводились к тому, что познание прошлого определяется не собиранием «фактов» (критик в своей заметке иронически цитирует слова Грота, упрекавшего своих современников в нежелании обращать на них внимание), не погружением в контекст прошлого, а поворотом прошлого к настоящему. Разумеется, такую практику исторического исследования и истолкования прошлого Пыпин характеризовал со ссылками на общественный интерес:

…как изучать это прошедшее, что можем мы извлечь из этого прошедшего, в чем именно заключается интерес изучения, например, Державина, – этот вопрос остается темен для читателя г. Грота. <…> люди могут дорожить только тем наследием, которое важно для их собственного успеха и благополучия. Иначе это наследие теряет для них свою цену и становится довольно индифферентным предметом исторического любопытства. Подобный взгляд, по-видимому эгоистический, вовсе не есть недостаток общества, которое им отличается; потому что он естественно проистекает из интересов общества…682

Позиция Пыпина до некоторой степени, конечно, определяется его радикальными политическими убеждениями (его рецензия недаром была напечатана в некрасовском «Современнике»): критик прямо ссылается, например, на цензурный запрет обсуждать некоторые значительные проблемы истории России XVIII века. Однако в намного большей степени эта точка зрения была характерна для большинства критиков академической науки, постоянно упрекавших своих коллег в стремлении изучать мало кому интересные вопросы или изучать их таким образом, что ценность исследования для современного русского общества сводилась к нулю (скажем, писать словари на немецком языке – см. выше). Сотрудник «Современника», как и все прочие критики Академии, упрекал ее в недостатке публичности и нежелании отвечать перед обществом:

Академическая деятельность очевидно так же должна принадлежать обществу, как и всякая другая общественная деятельность <…> она имеет способность до такой степени отрываться от живого мира, до такой степени втягиваться в педантические мелочи науки, что в большей части случаев академии совершенно потеряли ту важность своего положения, к какой они были бы способны при других условиях своей деятельности683.

Противники Академии настаивали на том, что историк обязан исходить из интересов современности, и воспринимали, например, деятельность Грота как бессмысленное копание в изолированных друг от друга и незначимых для общества фактах. Соответственно, «академическая» наука предполагала иной подход к прошлому: для нее прошлое во всей его полноте и разнообразии было тем истоком, без которого современность понять невозможно и от которого необходимо было отталкиваться. Именно об этом писал Грот в предисловии к изданию Державина: