Сценарии перемен. Уваровская награда и эволюция русской драматургии в эпоху Александра II

На Розена критик возлагал особые надежды в силу того, что он некогда был другом Пушкина, автора «Бориса Годунова». Пользу знакомства с Пушкиным Стоюнин понимал довольно неожиданным образом: Розен «мог у него научиться, как следует создавать народные драмы, да и кому неизвестно, как много Пушкин изучал по источникам избранную им эпоху, как много он читал Шекспира и по нем создавал себе теорию…»715

Изучение исторической эпохи «по источникам» было, по мнению Стоюнина, фундаментальным принципом литературного творчества: критик неслучайно упомянул его прежде, чем даже чтение Шекспира. Особенную радость выражал критик, учитывая возможность обратиться к новейшим публикациям документов, относящихся к истории Курбского:

Воображая, что барон Розен изучил личность Курбского по известным источникам, мы радовались его счастливой мысли воспользоваться историческим фактом, выказав общечеловеческую его сторону, иначе мы не понимаем искусства. <…> барон предпочел исторической истине вымыслы своей творческой фантазии и подражал в этом случае Сумарокову, т. е. из русской истории взял только одни имена, а все прочее оставил на свое собственное благоусмотрение716.

Упреки Стоюнина носят, как видим, программный характер: автор исторической драмы, с его точки зрения, просто обязан пользоваться историческим «фактом» и не имеет права подменять его собственным вымыслом, за исключением, очевидно, тех случаев, когда сами «факты» неизвестны:

…искусство может не касаться многих частностей факта, если они не имеют значения для идеи или для жизни, которую оно нашло в нем; оно может даже, если ему нужно, вводить в действие и лица не исторические, вымышленные, но никак не искажая факта, принадлежащего истории. Эти лица должны подчиниться факту…717

Отступившего от этого принципа Розена критик иронически сравнивал с О. И. Сенковским: ссылаясь на предпочтение, отданное «бароном Брамбеусом» (известный псевдоним Сенковского) своей фантазии, автор статьи намекал, видимо, на французскую поговорку «У всякого барона своя фантазия», которую Сенковский выбрал в качестве эпиграфа к «Фантастическим путешествиям барона Брамбеуса» и которая часто использовалась в качестве своего рода символа того, как редактор «Библиотеки для чтения» относился к литературе (см. Современник против Москвитянина, с. 627). Сравнение Розена с Сенковским намекало не только на знаменитые субъективность и произвол в литературных взглядах и убеждениях последнего, но и на безнадежную неактуальность трагедии первого. Рецензент был убежден, что развитие литературы и истории сделало старые литературные приемы недопустимыми – пользоваться вымыслом в ущерб историческим «фактам» в исторической драматургии, на его взгляд, стало невозможно сравнительно недавно: