Style is War (СИ)

В апартаменты спустя… да какая разница, сколько прошло?.. меня внесли двое охранников, из тех, кто по периметру… на периметре… Голова какая-то не родная. Непослушная. Не пролезающая под подушку. Спать…

Воображаемый Эмиль закончил с сожжением людей живьём и поёт “Little angel”. Тычет мне под нос мутные слайды с фотосессии на военной авиабазе. Кот в шлеме и в форме цвета хаки противоестественно возбуждает. Господи, Эмиль ты же не умеешь петь, заткнись! Давай я. И Скинни бэк-вокалом. Watch the sky so bright, see all its light^3… Почему мне ни разу не приснился Скинни? Знаю, он слишком тощий и редко моет дреды. А я люблю жрать волосы Кисо, когда целуюсь… чистые, надушенные и напомаженные.

Мне кажется, я траванулся его лаком для волос. Хотя когда?

Нет, всё-таки Джимом Бимом траванулся. Бармен странно поглядывал на мой стакан с отбитым краем.

Часы на тумбочке показывают ад. А, это половина двенадцатого. Еще один дурацкий день drog at fitta. Таинственный игрок в буквенные шарады пусть отправляется туда же. А я вздрочну на его труп.

Спать.

Комментарий к Глава 11

^1 Какого чёрта (швед.)

^2 Группа компаний «Бог» (англ.)

^3 Посмотри на небо, такое яркое. Узри весь его свет (англ.) — строки из песни “Little angel”.

Перевернутое время 11:34 кристаллического циферблата похоже на четыре буквы, складывающиеся в “hell”, то есть Андреас лежал на постели вниз головой.

Ушёл в пизду (швед.)

========== Глава 12 ==========

Хотел я, не хотел, осёл или морковка, но квест продолжился. Рано или поздно выпивка должна была попроситься наружу — что и сделала ещё затемно, пробудив и ушибив меня и мои мизинцы на ногах обо все мебельные углы. Ни черта не проснувшись даже от ушибов, я на автопилоте доплёлся до сортира, но из-за сбитого прицела и общей болтанки не желавшего стоять ровно тела уселся на унитаз. И не заслуживала бы моя чисто физиологическая потребность отлить никакого упоминания, наряду с такими же не имеющими значения для истории регулярно повторяющимися актами дефекации, если бы не чисто выдраенный и ярко сверкающий сортирный пол в весёленькую розовую плиточку, от которой у меня заслезились глаза. Я швырнул об стену рулон туалетной бумаги, как-то выражая агрессию и облегчая себе муки, потом швырнул ещё один (а всего их было три), а когда потянулся за последним рулоном, чтоб вытереть наконец сделавший своё дело член, то не оторвал кусок туалетной бумаги. Он уже был оторван. Отделился и прилип ко мне, выпачканный в чём-то.

— Дерьмо! — завопил я не своим голосом, тряся рукой. — Уле, ты поплатишься за это!

Руку я, конечно, на предмет дерьма понюхал, прежде чем помыть. Оказалось — не дерьмо. На двойном бумажном квадрате тёмно-красной губной помадой кто-то небрежно вывел букву “A”, довольно пьяными прерывистыми штрихами. Тяжело, наверное, было писать, она ж мягкая. Хорошо, что не порвалась. А может, и порвалась. Чудесный загадочник, которого я выебу и в хвост, и в гриву, мог изгадить много клочков, прежде чем получилось. Пока я спал под морфином. Или гулял по кладбищу. Или ещё раньше? Нет, вряд ли. Не было бы мотива. Но, можно подумать, я что-то понимаю в чужих мотивах. Для меня всё это лишь повод засунуть шутника в багажник и увезти в лес. Ночью. Прихватив топор. И три резиновых дилдо. И верёвку. И спички. И несколько канистр бензина. И ещё парочку дилдо и резиновых кляпов. И крючья. И женские чулки с подвязками. Он будет сказочно смотреться на дереве со всем этим добром, а под его первоклассно пущенным в расход телом — весело потрескивать костёр.

Не имея, к сожалению, даже груши для битья, я отпустил сладкую мечту о мести и без прощальных речей смыл бумажку в унитаз. Раздражённо вышел на балкон. Берлин бодрствовал круглосуточно, шумел и волновался в привычном ночном ритме, но мне ещё спать и спать — пятый час утра всего-навсего. А как? Если сон перебит, душа вся как по наждачке жопой прокатилась. И сигарет мало. Кто-то прикладывался к моей пачке, брошенной тут у пепельницы. Фривольная горничная после жаркого перепихона, почему нет. Зато она вынесла старую вонючую железную пепельницу и принесла новую из зелёного муранского стекла, такую красивую, что её так и хотелось домой спереть. Я подкурил и заинтересованно забрал её с подставки-столика, привинченного к балконным перилам, чтоб получше рассмотреть замысловатые цветные узоры. И выматерился, едва понял, что клюнул на очередную приманку: под пепельницей лежала новая подсказка. То есть прямоугольная визитная карточка отеля, и вот на ней… да. Но я к тому моменту уже окончательно охренел, так что больше не удивлялся, пресытился до не могу. С лицевой стороны на карточке было нанесено только лого «Ритца», а под ним, заняв всё чистое поле, печатными буквами призывное: «А в кошельке смотрел?». И смайлик с высунутым языком.

Портмоне. Бред. Я ведь забыл его дома вместе с деньгами.