Судьба гнева и пламени

– Водой ты покалечила дюжину стражей. – Ее голубые глаза смотрят на меня, прежде чем она тянется к другому цветку. Желтая роза, которая раскрывается под ее прикосновением, больше первой.

Да, я понимаю. Принцесса Ромерия была злой. Анника хочет, чтобы я получила полный и подробный список своих преступлений, поскольку не могу их вспомнить.

– Подумать только, ты могла бы использовать ту реку для побега, но не сделала этого. Взамен ты спасла меня и позволила себя схватить.

– Я должна была оставить тебя там умирать?

Она хмыкает.

– Это имело бы гораздо больше смысла.

Боз предупредил Зандера о воде той ночью, а затем Зандер разрезал мне руку кинжалом. Это родство, о котором он говорил? Я изучаю бледную линию, протянувшуюся вдоль моей ладони.

– Что еще я могу делать?

– Кроме того, что взрывать фонтаны? Мне не разрешено говорить тебе об этом.

Я тяжело вздыхаю, мое разочарование нарастает. Я киваю на розы.

– Ладно. Что тогда можешь делать ты?

– Немногое. Наши родственные связи не так сильны, как у наших ибарисанских кузенов. Дешевые салонные трюки в основном. Заставить распуститься цветок или расти живые изгороди. – Ее голубые глаза обращаются к вьющейся розовой лозе. Я зачарованно наблюдаю, как стебель вырывается из решетки и хлещет воздух, подобно кнуту. Шипы ищут жертву.

Мой прищуренный взгляд скользит по ней и замечает легкую улыбку на пухлых губах. Внезапно порез на моей руке от неостриженного куста вовсе не кажется несчастным случаем. Что это было? Какое-то испытание, чтобы увидеть, стану ли я подозревать ее?

– По сравнению с тем, что можешь делать ты, это ничто, – говорит Анника, резко добавляя: – Думаю, я достаточно забила тебе голову на сегодня.

– Уже? – Но у меня еще столько вопросов – и об этих заклинателях, и о Судьбах, и о нимфеуме. Где он хотя бы находится?

Она, должно быть, видит мое унылое выражение лица, когда я понимаю, что возвращаюсь в свою тюрьму.

– Король сообщил мне, что я впредь буду сопровождать тебя в прогулках по территории. Так что, возможно, я смогу предоставить больше информации в другой день.

Мое сердце замирает.

Мне известно, что у всех этих недавних действий, вероятно, есть скрытый мотив – они используют меня, но я не знаю, как именно, – однако я с радостью приму любые преимущества.

– Завтра?

Анника тяжело вздыхает.

– Посмотрим, чего захочет Зандер.

* * *

Уже почти полночь, когда я сажусь на пол рядом с дверью, скрестив ноги в лодыжках и держа на коленях вазу с фруктами, которую Коррин принесла сегодня вечером вместе с моей обычной едой. Я все еще радостная от сегодняшней прогулки по территории с Анникой и надеюсь, что долгие дни, проведенные взаперти, в этих стенах, скоро подойдут к концу.

– Что это за виноград? – спрашиваю я, зная, что Элисэф с другой стороны ходит взад-вперед. Я задерживаю дыхание, надеясь на ответ.

– Тот, что растет на виноградных лозах, Ваше Высочество, – следует спокойный ответ с ноткой юмора.

Я ухмыляюсь.

– Никогда не видела такой сорт.

Вся горстка умещается в ладони. Темные плоды голубовато-черного цвета, размером не больше черники, и приторно-сладкие. На языке попадаются семена. Если бы подобное подавали на благотворительных вечерах для высшего общества вместо той слизистой рыбьей икры, я бы, вероятно, с бóльшим удовольствием попробовала такую еду.

– Вы просто не помните.

Внезапно меня охватывает паника.

– Верно. Просто не помню.

Мне нужно лучше следить за своими словами, прежде чем я ненароком заговорю о жизни, которую не должна помнить.

– Это лакомство из Сикадора, и пользуется оно большим спросом. Нам нечасто его привозят, так как оно быстро портится, как только его срывают с лозы. Груз, должно быть, прибыл в порт в последний день или около того.

– Я удивлена, что Коррин принесла мне виноград, – говорю я себе, изучая ложку.

Я провела с ней последний час, зажимая ее между моим запястьем и манжетой, в попытке сорвать эти волшебные оковы и убедиться-таки в том родстве с водой, которым я, по словам других, обладаю. Но манжета осталась нетронутой. Запястье болит, и я думаю, что Коррин будет что сказать о погнутой ложке. Теперь я сижу и пытаюсь ее выпрямить, слушая глухие шаги Элисэфа, решая, как лучше заговорить с ним.

– Эй, а ты был моим стражем перед нападением?

– Нет, у вас были собственные сопровождающие, Ваше Высочество.

– Честное слово, Элисэф, хватит формальностей. Мы тут одни.

Долгая пауза, а потом:

– Как пожелаете.

– Какой я была? – спрашиваю я с полным ртом винограда.

– Я не проводил много времени в вашем непосредственном присутствии.

– Но ты, должно быть, что-то слышал? Или что-то видел? Я знаю, ты всегда смотришь. Я практически чувствую, как ты сверлишь дверь взглядом.

Его смешок мягкий, расслабленный. Проходит мгновение, прежде чем Элисэф отвечает на другой мой вопрос:

– Вы много улыбались. Все время, когда Зандер был рядом. Вы тоже заставляли его улыбаться.

– Это определенно изменилось. – Думаю, лицо этого человека треснуло бы, если бы он еще больше напряг свое каменное выражение лица.