Судьба гнева и пламени

Ответа нет, и я подозреваю, что это все, что я могу узнать о Зандере сейчас. Я глажу пальцами оковы на запястье.

– С каким элементом у тебя связь, Элисэф?

– У меня ее нет.

Я хмурюсь.

– Почему?

Где-то по залу разносятся голоса.

– Спите спокойно, Ваше Высочество.

– Подожди! – Знаю, это его вежливый способ сказать мне, что он закончил отвечать на вопросы, и я ценю все, что он рассказал, но у меня есть еще один вопрос, дожидающийся ответа. – А как же король? У него есть связь с каким-нибудь элементом?

– Да.

– С каким?

Наступает долгая пауза, и я предполагаю, что уже не получу ответа.

– С огнем.

А затем Элисэф отходит от моей двери.

13

Коррин с грохотом ставит поднос с едой на стол.

– Вы не можете ходить в этом, – усмехается она, глядя на мое платье.

– Что не так? – Оно приятно простое по стилю, бледно-желтый цвет напоминает мне перья утенка перед линькой. Оно идеально для прогулки по территории с Анникой, что, я очень надеюсь, произойдет сегодня, после трех дней ожидания. – Ты сама мне его оставила. И это единственное платье, которое у меня есть.

Либо это, либо моя ночная рубашка.

– Да, но это было до того, как вас призвал король.

Коррин исчезает в гостиной.

– Опять?

Прошло десять дней с тех пор, как я его видела. Чего он хочет сейчас? Есть новости из Линдела? Меня собираются обвинить во лжи? Внутри вспыхивает тревога.

Коррин возвращается через мгновение, в ее руках струящееся платье цвета шалфея, с пышными шифоновыми юбками вокруг затянутого корсажа.

– Для сегодняшнего дня это больше подойдет.

– А что произойдет сегодня? Королевский бал? Где ты все время находишь эти платья?

– Это не ваша забота. Все, о чем вы должны беспокоиться, это о том, чтобы оно подошло, – возражает она.

Я рассматриваю рукава и воротник. Прозрачный материал расшит нежными золотыми цветами, которые, вероятно, скроют мои шрамы.

– Куда я направляюсь?

– Куда бы ни велел Его Высочество. И ешьте быстро. – Служанка слегка толкает поднос. – У нас мало времени. Король настоял, чтобы мы больше не заставляли его ждать.

Я издаю стон и бреду к столу. С Коррин всегда так – быстрее, быстрее, быстрее.

Со временем она совсем осмелела, стала издеваться надо мной при каждом удобном случае. А я взамен стала угрюмее и прекратила скрывать свое раздражение.

– Отлично. Но его будет так же сложно надевать, как это? Ушла целая вечность, чтоб разобраться.

Коррин фыркает.

– Ешьте. И повернитесь.

Она начинает расстегивать мое платье сзади, а я в это время откусываю кусочек яблока и смотрю на нее через отражение зеркала на туалетном столике. Золотой пирсинг в ухе – это первое, что я замечаю каждый день, теперь, когда знаю, что это значит. Беспокоит ли Коррин, что на нее навесили ярлык, как для скотного двора?

– Вы собирались выйти вот так? Три пуговицы все еще не застегнуты! – снова высмеивает она меня.

– У меня глаз на затылке, и я не дотянусь до этих пуговиц. И нет, я собиралась попросить Элисэфа помочь мне.

Я только наполовину шучу. Элисэф уже закончил свою смену, когда я одевалась. И теперь на службу вышел медлительный страж.

У меня из горла рвется смешок, когда я вижу в отражении ошарашенное лицо Коррин. Я давлюсь яблоком и, лишь прокашлявшись, прихожу в себя.

– Что? Не затем ли ты выбрала для меня это платье? Чтобы помучить? Потому что самой одеться в такое просто невозможно.

Этим утром я проклинала имя служанки полдюжины раз, представляя себе ее самодовольную ухмылку, пока она вешала платье на крючок.

Коррин хмурится, но больше ничего не говорит. Ее ловкие пальцы лишь быстро порхают над пуговицами.

* * *

Мой дневной страж, тот, что волочет за собой ногу, – человек с каменным лицом, мягкими каштановыми волосами и маленькими косыми глазками, сказавший мне, что его зовут Страж, когда я попыталась заговорить, – идет позади меня и выкрикивает команды «налево» и «направо», сопровождая меня через бесконечные коридоры замка.

Когда мы проходим мимо, я замечаю статуи и вазы на пьедесталах, фиксируя их в памяти ровно так же, как запоминаю весь замок, и пытаюсь не обращать внимания на бесчисленные взгляды, направленные на меня со всех сторон.

Не могу сказать, связано ли их внимание с тем, что я воскресла из мертвых – по-настоящему, чего они, вероятно, до конца не осознают, – или с моим экстравагантным нарядом.

После того, как Коррин буквально запихнула меня в это чертово платье, которое, как ни странно, подошло просто идеально (вероятно, нахальная служанка припасла где-то гардероб принцессы Ромерии), она усадила меня за туалетный столик, бормоча что-то о моей нечесаной гриве. Ее пальцы двигались с невероятной скоростью, заплетая, закалывая и зачесывая, пока бóльшая часть моих волос не превратилась в некое замысловатое сплетение. Краем глаза я заметила на ее лице мимолетный проблеск одобрения, но затем, когда она засекла мой взгляд, выражение сменилось на обычное высокомерное пренебрежение.