Судьба протягивает руку

Несмотря на всю их благожелательность, они были людьми абсолютно не сентиментальными, причитаний типа: «Ах, как жаль парня!» или «Вот ведь не повезло человеку!», таких естественных в интеллигентской беседе, я от них не слышал. Опекунство их в отношении многочисленных просителей заключалось в том, что если они находили человека способным, то подыскивали ему работу, пристраивали в какое-то дело, но если их подопечный в дальнейшем не выполнял обязательств, срывал договор или писал плохой сценарий, ссылаясь на невыносимые объективные обстоятельства, они не думали бросаться ему на помощь, просто констатировали: «Сжевала жизнь».

Так они сказали о Леониде Захаровиче Трауберге, своём учителе по ВГИКу, очень мне запомнилось это определение.

Я сам едва не попал в категорию «сжёванных», когда Юлик с Валериком пристроили меня дорабатывать сценарий о пограничниках на «Ленфильм». При моей нищете это было подарком судьбы, я получил аванс в неслыханную сумму – триста рублей; часть из них тут же была истрачена на банкет, после которого, проснувшись утром, я не нашёл сценария, который взялся переделывать: оставил его в такси, путешествуя всю ночь с квартиры на квартиру ленинградских друзей. Потеря эта не слишком меня огорчила, потому что сценарий был не просто плох, но чудовищен; мне пришлось придумывать его заново от начала до конца, от авторского варианта остались только звание и фамилия героя – «майор Гребнев», ничего больше я вспомнить не мог, да этого и не требовалось. Поскольку моё знакомство с пограничниками исчерпывалось Никитой Карацупой и его любимой овчаркой, пришлось ехать на заставу, собирать материал, выстраивать совершенно новый сюжет, всё это требовало времени, пролонгация следовала за пролонгацией, и Дунский с Фридом, сосватавшие меня «Ленфильму», уже явно смотрели на меня как на конченого человека. Отчаявшись, я поставил точку в конце не завершённого, как я был уверен, сценария и отослал его в Ленинград, даже не ознакомив с ним моих благодетелей. Далее опять вступает Валерик, это продолжение его новеллы о нашем знакомстве:

– И вот звонит нам Фрижа Гукасян, мы с замиранием сердца ждём её разгромного отзыва, и вдруг слышим: «Ребята, я вам ничего говорить не буду, я просто прочту рецензию члена худсовета писателя Рахманова, это который „Беспокойную старость“ написал, очень достойный человек». И цитирует нам этого Рахманова, который пишет, что он много чего в жизни повидал и прочитал, но с более замечательным произведением, чем сценарий Меньшова, ещё не сталкивался. Вот тут мы Меньшова полюбили окончательно!

Потом от этого сценария камня на камне не оставили Авербах с Клепиковым на обсуждении худсоветом, фильм тоже получился очень посредственным, но на отношении ко мне Дунского с Фридом эти факты никак не отразились, ибо честь их как рекомендателей была спасена, они такие поступки ценили и помнили. Кстати, на этом самом худсовете, где моё высокохудожественное произведение запинали ногами до бесчувствия, очень находчиво парировал все критические замечания основной автор, от которого, напомню, в сценарии остался только «майор Гребнев»:

– Всё, что вы здесь наговорили, носит абсолютно вкусовой характер. Вы так видите ситуации, я, автор, вижу по-другому, в таких случаях Маяковский говорил: «Вот вам моё стило, и можете писать сами!»

И получил ведь, паразит, две трети гонорара за моё стило. Хотя мне и малая моя доля казалась огромной, я хоть на время от долгов избавился, а самое главное – оправдал, так сказать, доверие любимых своих людей. После этого случая они даже пытались склонить меня к окончательному переходу в сценарный цех, но я настырно пробивался в режиссуру, потом вдруг начал сниматься в главных ролях, и каждый мой опыт отслеживался Дунским и Фридом очень внимательно, ни одной серьёзной акции не предпринимал я без их благословения. Сейчас понимаю, что слишком беззастенчиво пользовался их добрым расположением к себе: подробно обсуждал с ними каждый замысел, о котором сам вскоре забывал, показывал все варианты сценариев, по материалу снимаемых фильмов десятки раз советовался. Никогда, подчёркиваю – никогда они не отказывались встретиться, прочитать сценарий, который меня заинтересовал, приехать на «Мосфильм» посмотреть новые эпизоды картины. Их мнение всегда было для меня определяющим.