Судьба протягивает руку

Обычно в рассказах об истории создания фильма тема выбора исходного материала не затрагивается, а ведь это – фундаментальный вопрос. В значительной степени успех кино – следствие первоначального решения художника. Нужно остановиться на определённой теме. Порой дело даже не в конкретном сценарии, который в процессе работы над картиной может видоизмениться до неузнаваемости, а в сюжете, избранном в качестве повода для высказывания, или просто в эпохе, показавшейся интересной для творческого осмысления, или социальном конфликте, актуальном в настоящий момент. Именно в первоначальном выборе, в точно услышанном пульсе времени – основа будущего успеха. В случае с другими видами искусств ошибка не так драматична, но кино – особый случай, дело, требующее колоссальных коллективных усилий. В производственный процесс на подготовительном этапе вовлечены сотни людей, и только постепенно, по мере продвижения к окончанию работы, огромный коллектив сужается до размеров небольшой группы, с помощью которой отснятый материал обрастает звуковыми деталями, визуальными эффектами, и фильм приобретает окончательный вид. Кино – это громоздкое сооружение, возводить которое следует в единственно верной точке и на основе прочного замысла. Особенно если речь идёт о блокбастере или ещё более сложной работе, требующей соблюдения исторической достоверности, как, например, «Война и мир». Столько заводов и фабрик, министерств и ведомств задействуется в процессе создания фильма, а начинается всё со щелчка в голове одного конкретного человека, ну, максимум двух – сценариста и режиссёра. Так, например, щёлкнуло у Черныха, и начала раскручиваться история: Москва, 1958 год, три девушки живут в рабочем общежитии – три разных характера, три разных судьбы. Надо отдать должное, Валя цепко ухватил тему, точно решил задачу в соответствии с объявленным столичными властями конкурсом на лучшую картину о Москве. Правда, по итогам ознакомления с заявками жюри приняло решение первые два приза не присуждать, и сценарий Черныха занял, если не ошибаюсь, третье место, то есть восторга он не вызвал, и пришлось Вале искать, куда бы своё детище пристроить.

Мне сценарий показался вторичным, то и дело ловил себя на мысли, что где-то уже это видел, слышал, читал… Мои умудрённые опытом товарищи, Дунский и Фрид, оценивая первоначальную версию сценария «Москва слезам не верит», использовали выражение «мятый пар». И правда, таким сценарием заинтересовать кинематографический бомонд было невозможно. Однако во мне что-то щёлкнуло в ответ на то, что щёлкнуло у Черныха.

В исходном варианте сценария рассказывалась история хронометражем в одну серию – час сорок минут. Мне понравился ход с аферой вокруг профессорской квартиры, двусмысленная ситуация, в которую попадает искренняя, чистая девушка, вынужденная врать и шаг за шагом усугублять враньём своё и без того незавидное положение. Так и бывает в жизни, когда начинаешь действовать под чьим-то влиянием, в данном случае под влиянием Людмилы, героини Муравьёвой. Сначала вроде как безобидный розыгрыш, а потом уже невозможно ничего назад отмотать.

У нас был снят хороший эпизод, когда Катя гуляет с Рудольфом по Москве, тот провожает её к дому-высотке и пытается напроситься в гости, не пора ли, мол, познакомиться с родителями, и Кате приходится выкручиваться: «Не сейчас, не сейчас…» Они целуются, прощаясь, а потом Катя ждёт в подъезде, пока Рудик уйдёт, поглядывает на часы, потому что надо успеть в метро, мчится на Краснопресненскую и чуть не сталкивается с Рудольфом, который стоит у входа, докуривая сигарету, и снова ей приходится прятаться и в ужасе смотреть на часы, потому что пятнадцать минут до закрытия и она не успевает доехать до общежития. Эта сцена давала объём, ярко иллюстрировала сложность и глупость Катиного положения, но, к сожалению, не уместилась даже в итоговые два часа двадцать две минуты.

Ещё меня заинтересовало, что Катерина, уложив ребёнка, ложится спать, переводит будильник на полпятого утра, а дальше – читаю в сценарии: «Она проснулась, пошла в комнату, где спала Александра, сказала: „Сашка, просыпайся, в институт опоздаешь“». И я подумал: что за чёрт? Неужели я пропустил какие-то эпизоды? Перечитал заново – нет, ничего не пропустил. И доходит наконец: ого! какой интересный ход!.. А потом ещё Гоша появляется со своими примочками, и это тоже показалось мне весьма симпатичным решением.