Судьба протягивает руку

37 О том, как поменять пробитое колесо, о Филиппе Денисовиче Бобкове, поездке в стрип-клуб, женщине, слетевшей с резьбы, и кризисе советской дипломатии

Многие думали, я прилично заработал на «Оскаре», чуть ли не стал миллионером, что, разумеется, не имело ничего общего с действительностью. Ещё один повод впасть завистникам в уныние – нас наградили Государственной премией СССР, а ведь за предыдущую картину (мыслимо ли такое) тоже была Госпремия – РСФСР!

Деньги я получил немалые, но кончались они довольно быстро. Потратить их с умом, прямо скажем, не вышло – если каждый день сидеть с друзьями в ресторане Дома кино, надолго не хватит никакого, даже самого внушительного заработка. Пожалуй, единственным полезным делом стала покупка машины. Я пошёл к Сизову просить помочь с дефицитными «Жигулями», но Николай Трофимович сказал, что с ними сложно, и предложил «Волгу», которая стоила в два раза дороже – 15 тысяч.

С тех пор я не могу назвать себя поклонником нашего автопрома, хотя допускаю, что причина мытарств с детищем Горьковского автозавода кроется во мне самом – я абсолютный профан в технике, да и толком научиться водить машину не смог до сих пор. Возможно, я просто необучаем. Во всяком случае доставшийся мне инструктор не открыл во мне дара безаварийного вождения. Пару раз я сходил на занятия, но метод наставника показался мне слишком напористым, а сути команд уловить не получалось. Я суетился, ошибался, выглядел бледно, злился на себя и в итоге стал учиться самостоятельно – ездил по ночной Москве, опираясь на интуицию и надеясь на удачу. Не получив хорошей школы, я до сих пор вожу не очень уверенно, сдавая назад, легко могу въехать в какое-нибудь препятствие, хотя вперёд худо-бедно двигаться научился.

Знаю, многие отзываются о своей первой машине с ностальгией, но доставшаяся мне в начале 80-х «Волга» не рождает идиллических воспоминаний. Это был очень тяжёлый автомобиль, внушавший мне чувство беспокойства и суеверного страха. Не обладая знаниями в инженерном деле, будучи от природы совершенно неспособным что-либо мастерить и ремонтировать, я с ужасом ожидал утра, особенно если речь шла о зиме, когда я поверну ключ, а «Волга» моя возьмёт и не заведётся, а значит, предстоят поиски какого-нибудь мастера, что сопряжено с цепью унизительных ситуаций, ощущением своей беспомощности, когда хочется единственного – продать, наконец, машину к чёртовой матери. Правда, довольно скоро ты уже полностью развращён комфортом и отказаться от автомобиля не в силах. В те времена можно было по-настоящему наслаждаться обладанием машины, едешь 15–20 минут в любом направлении – и ты на месте. К пяти-шести вечера я, например, отвозил Веру на спектакль, уезжал домой, а к половине десятого возвращался, чтобы забрать. Всё было близко, а таких проблем, как пробки и парковка не существовало в принципе.

Это сейчас за моей спиной автосервис, который и починит, и на время ремонта выдаст временный автомобиль, а тогда владение машиной оборачивалось для меня множеством трудностей, хотя, разумеется, были и приятные моменты.

Помню, в первый раз мне пришла мысль отправиться в автомобильное путешествие на День Конституции, который отмечался 7 октября. У нас выпало два выходных, и мы съездили в Суздаль: двести километров – и ты в прекрасном, удивительном городе. Спустя какое-то время отправились в Пушкинские Горы – а это уже километров восемьсот. Путешествие стало настоящим праздником, по дороге мы останавливались в гостиницах, куда не так-то просто было устроиться, но Веру узнавали, и нам удавалось заночевать. А ещё мы съездили на машине в Астрахань, преодолев более 1 300 километров, хотя я даже не умел колесо поменять. Когда на трассе случилось ужасное и камера оказалась пробита, я вынужден был отправить Веру с Юлькой голосовать и просить помощи, а сам отошёл подальше, чтоб не мешать и не позориться – наблюдал издали, как какие-то добрые люди приводят машину в порядок, помогая одинокой женщине с ребёнком. Мы всё-таки доехали до Астрахани, остановились у сестры – это был скромный отдых без изысков, но зато с купанием в Волге, рыбалкой, прекрасной едой и застольями.

Вообще, часть жизни между фильмами «Москва слезам не верит» и «Любовь и голуби» в первую очередь запомнилась переживаниями о незавидном положении в киношной тусовке, предательством товарищей по цеху и неуёмным самобичеванием, хотя наверняка за четыре года простоя были и события радостные – встречи со зрителями, поездки, в том числе и заграничные, правда, чтобы добиться выезда за рубеж, мне пришлось предпринимать энергичные усилия.