Судьба протягивает руку

Может быть, я и не смогу дать исчерпывающего определения, что такое народ, но суть понимаю точно. Не стоит в поисках правильной формулы бояться таких слов, как «толпа» или «масса», ведь и это тоже народ. Народ – это все мы, совокупность, необходимая не только для масштабных ратных дел, но и для мирного созидания. Народ – это общность, в которой аккумулируется опыт нации со всеми её ошибками и достижениями. И, конечно, именно народ проявляется в рождении гениев, будь то гениальность в науке или искусстве, военном деле или политическом лидерстве. Каким-то образом толпа самоорганизовывается, чтобы выделить из собственной массы гениальную личность, чтобы родить, когда нужно, Пушкина, а в иных обстоятельствах – Твардовского.

Мы не только плохо знаем общество, в котором живём, как говорил когда-то генеральный секретарь Андропов, но и не понимаем природы таинственных общественных процессов. Чтобы проникнуть в эти тайны, возможно, понадобятся исследования особенностей организации муравейника, стада или стаи. Иначе, как понять, почему, например, во время войн в человеческой популяции рождается больше мальчиков? И научный подход далеко не всё может объяснить, потому что в осмыслении таких фундаментальных понятий, как «народ», логики будет недостаточно.

Что такое народ? Что он отвергает? Что любит? Чем руководствуется в своих предпочтениях?

К категории «народного кино» относят фильм «Москва слезам не верит» и ещё в большей степени картину «Любовь и голуби». Разумеется, я не ставил для себя задачи обязательно сделать «народное кино», но моё отношение к народу как безусловной ценности, думаю, повлияло на конечный результат. Всё-таки заметно, с каким багажом подошёл режиссёр к работе. Мировоззрение проглядывает и в деталях, и в общем пафосе, а ведь на основе того же материала вполне могла получиться и чернуха – вот даже если бы просто дощатый настил во дворе не сколотили. Месили бы артисты грязь, «обнажая правду жизни», и сложилось бы совсем другое впечатление.

Я объяснялся в любви этому самому «простому народу». Я помнил о своей маме, о тётках, о мире, который мне открылся в Архангельске, а потом в Астрахани. Я помнил о стране, в которой взрослел. Стране по многим своим приметам крестьянской. Я хотел выразить признательность этим людям, и только поэтому получилось сделать кино, рождающее незамутнённые, чистые, красивые чувства.

Помню, как мне позвонила кинокритик из Венгрии, стала восхищаться фильмом «Любовь и голуби», а я спросил у неё, удивившись: «А вы что-то поняли?..» Критикесса даже обиделась: «Да вы что? Это же про всех история! И в Венгрии поймут её глубокий смысл, и в Америке, хотя кажется она такой простой…»

40 О том, как расцветали цветы на деревьях, о несчастном Петре Тодоровском, неводе, заброшенном Людмилой Гурченко, и Ленинском субботнике на «Мосфильме»