Сумеречный Сад

Выдающийся.

– Это так. Точнее, я знал ее «в мое время». Много лет прошло. Я надеялся ее увидеть.

За его спиной Лиза пожимает плечами и поджимает губы, как бы говоря: «Я ему не сказала».

Дюма мне сразу же понравился, хотя было бы замечательно, если бы он зашел в другой момент. После путешествия из Сада в кровать и в книжный меня кидает то в жар, то в холод. Мне нужно побыть одной, обдумать произошедшее, понять, как сопротивляться Изъятию, так как Сад не дал никаких ответов.

– Мне жаль, но Элизабет сегодня не придет.

– Жаль. Я видел, что она продает первое издание Баума, и хотел его приобрести.

– Почему бы нам не пройти в мой кабинет? – Я жестом приглашаю его в дверь за кассой.

На его лице мелькает удивление – возможно, в ответ на слова «мой кабинет», – но он идет со мной в комнату за прилавком.

Я захожу за ним, спотыкаюсь, удерживаю равновесие, не обращая внимания на поднятую бровь Лизы. Конечно, она узнает признаки похмелья. Возможно, я действительно много выпила в Саду, но сейчас протестует не столько тело, сколько разум.

– Сюда, мистер Дюма. – Я обхожу его и веду в свой захламленный кабинет.

– Можете звать меня Роберт.

– Не Александр?

Он смеется отсылке.

– Боюсь, что нет. Хотя в детстве «Граф Монте-Кристо» был моей любимой книгой, и я мечтал, что мы дальние родственники.

– Присаживайтесь, Роберт, – я указываю на деревянное кресло в углу. – Только разрешите…

Пошатываясь, я собираю с сиденья кресла стопку книг и бумаг и ставлю их на пол.

– Я была так занята… – Слабое оправдание бардаку, так что я ничего больше не говорю и просто валюсь в свое кресло.

– Может, мне лучше зайти в другое время? Когда Элизабет…

– Прошу прощения. – Я хватаю ручку, чтобы занять чем-то пальцы. – Боюсь, что Ба – Элизабет – не вернется в ближайшее время. Она живет в доме престарелых «АдвантаМед». Ей девяносто четыре. – Последнее предложение я говорю в защиту Ба, словно пытаясь объяснить, что не стоит винить ее за отсутствие.

– Ого! – Роберт откидывается в кресле. – Да, конечно, имеет смысл, но как же летит время…

– Вы были близки? – Я ругаю себя, как только задаю вопрос. Мне нужно время подумать, а не слушать про старые добрые деньки Ба.

– Да, пожалуй, можно сказать, что да. Я только начинал работать в издательстве – всего лишь младший редактор, – и мы часто пересекались на встречах одной творческой группы. Совместные проекты, наставничество, все в таком духе. Она всегда поднимала боевой дух.

Я снова кладу ручку на стол и киваю.

– Похоже на нее.

– Я помню вас. Когда она вас удочерила. Мы были так…

– Удивлены? – я подсказываю, иронично улыбаясь.

– Я хотел сказать «рады», – Роберт смеется. – Но вы правы. Мы были удивлены. Она так долго была одна, не в ее духе казалось… – Он качает головой.

– Заводить ребенка. Знаю. – Я развожу руками, словно демонстрируя себя. – Как видите, она отлично справилась.

Я пытаюсь скромно улыбнуться, но выходит натянуто и неловко.

– Да, это очевидно. Я рад за нее. И за вас.

Киваю.

Стопка книг рядом с креслом рассыпается, и три книги соскальзывают на пол.

Я смотрю на них, не понимая, что нужно сделать. Мой мозг парализован.

Роберт аккуратно поднимает их и ставит на стол.

– Вы знаете подробности? Моего удочерения?

Лиза решает именно в этот неподходящий момент просунуть голову в кабинет.

Я подпрыгиваю в испуге.

– Прости, я быстро. Ты уже получила поставку от «Turner Books»?

– Нет пока.

Она бросает взгляд на Роберта, кивает и уходит.

– Я прошу прощения. Она… не важно… – Странно снова задавать тот же вопрос. Как будто я выуживаю детали, а не продолжаю разговор. Что, конечно, правда.

Но мой собеседник не сбивается.

– Мы ничего не слышали. Вы просто появились в один прекрасный день. Я такой счастливой ее никогда не видел. – Он улыбается, будто снова видит перед собой маленькую меня.

– Вы сказали, вы редактор?

– Да, технически, уже издатель в «Sparrow Books». Что подводит меня к одному вопросу, который я спрошу чуть позже. А пока – книга Баума все еще продается?

В голове моей маршируют лица – Агата Кристи, Чарльз Диккенс, Луи Армстронг – разочарование и предостережения.

Но параллельно идет другой парад: бухгалтерия «АдвантаМед», Чарльз Даймонд Блэкбёрн, письмо из налоговой в папке с неоплаченными счетами. И поверх всего – ужасающий лист бумаги, извещающий об Изъятии.

– Да. – Звучит холодно, почти враждебно. – Прощу прощения. Я… я не хочу ее продавать, по правде говоря. Для Ба она много значит, но…

Массирую левый висок, стараясь унять резкую боль, и закрываю глаза. Я не должна вываливать все мои горести первому встречному незнакомцу.

– Кажется, я понимаю. – Он грустно усмехается. – В конце концов, я издатель. Я знаю, как сложно сейчас держать на плаву книжный такого размера.

Я киваю, не открывая глаз, чтобы не расплакаться.

– На самом деле, об этом мой первый вопрос. – У него добрый голос. – Я знаю, что это не решение само по себе, но у меня есть идея, как придать видимость – даже престиж – Книжной лавке на Каштановой улице.

Он же что-то такое говорил Лизе, когда я спустилась?