Сумеречный Сад

Телефон самостоятельно включил другую арию, но когда я беру его в руки, чтобы позвонить Роберту, он начинает вибрировать.

– Привет, Остин. – Я слышу усталость в собственном голосе. Кажется, мы виделись целую жизнь назад, так как все выходные я писала исчезнувшую историю, а потом провела много времени в Саду.

– Привет. Удивлен, что ты взяла трубку.

Я удерживаюсь от: «Удивлена, что ты позвонил» – обычно он предпочитает текстовые сообщения.

– Прости. Занята была.

– Да, конечно. Поужинаем завтра?

Остин тоже важный пункт в списке дел. Если между нами что-то возможно, нужно быть честнее друг с другом.

– Да, замечательно.

– Тогда зайду за тобой часов в шесть. Без кофе из «Старбакса»!

Я пытаюсь посмеяться, потому что он ждет реакции на свою шутку, хотя я и ценю его уступку – особенно учитывая, что я сижу в кафе «Глазунья».

Кладу трубку, отставляю тарелки в сторону. Допиваю остатки кофе.

Что еще?

Пара покупателей придут сегодня посмотреть на выставленные на продажу раритеты. Встреча с адвокатом, телефонные звонки. Обратный отсчет до Изъятия движется с невероятной быстротой.

Да, есть чем заняться, а писательством можно заняться в приятном, спокойном будущем.

В конце концов, время в Саду стоит на месте, пока меня нет. Вечер не заканчивается, всегда в разгаре разговоры, вино течет рекой, и никто не сказал еще: «Пожалуй, мне пора домой!», давая остальным понять, что, если они не уйдут, вечер скоро иссякнет.

Получается, ничего страшного не случится, если моя история подождет?

Глава 27

Глубоко в душе все знают, что есть что-то вечное, и оно связано с людьми. Величайшие умы говорили нам об этом на протяжении пяти тысяч лет, и ты все равно не поверишь, как легко человечество забывает. В каждом из нас заключена вечность.

Из «Наш город», Торнтон Уайлдер

Четверг, вторая половина дня: косые лучи солнца заливают Книжную лавку, когда в нее влетают семеро Писателей будущего.

Я жду их с поверхностной улыбкой.

– Готовы повеселиться?

Чувствуют ли они мое отчаяние, пока мы плетемся к платяному шкафу?

Вчера адвокат за час обрушил на меня гору плохих новостей, за которые мне пришлось еще и отдать денег. Да, город заплатит нам за изъятую собственность, но так как развитие отеля «Белая орхидея» уже свершившийся факт, компенсация будет рассчитываться после того, как здание перекроет весь поток посетителей и доведет нас до банкротства. Ужасно. Адвокат сказал, что надеяться не на что, и считает меня сумасшедшей за то, что не согласилась на предложение Блэкбёрна.

Как будто этого было мало – посреди всего цирка магазин привлек внимание жилищной инспекции. Меня проинформировали, что в здании не предусмотрена квартира на втором этаже. Восхитительно.

После объявлений в Интернете книгами заинтересовались три человека. Две книги я продала, но сумма вышла меньше, чем я надеялась. Можно было предложить покупателям написать чек сразу на имя адвоката.

У меня десять дней, чтобы каким-то чудом остановить Изъятие, или мы с Лизой обе останемся без работы. Я еще что-нибудь найду, а вот ей будет трудно – придется объяснять пробелы в ее трудовой истории и продолжающиеся «проблемы», – но мы обе не подарок.

Когда ученики рассаживаются на места, я прошу выступить тех, кто готов. На прошлой неделе из-за потопа мы не обсудили их сочинения.

Оливия поднимает пальцы над столом.

Я улыбаюсь. Обычно она не решается поделиться написанным, пока я не подбодрю ее.

– Спасибо, Оливия. Не терпится услышать твой рассказ!

Она пригибает голову и кусает нижнюю губу, будто сомневаясь.

Саанви наклоняется к ней:

– Я уверена, он хороший.

Остальные поддакивают и кивают.

Несмотря на ком отчаяния в груди, я чувствую еще и маленький огонек гордости.

Для этого я и веду наши встречи: чтобы слышать, как они поддерживают друг друга, чтобы видеть творческий рост Оливии.

Я надеюсь, у них будет возможность творить без страха.

Раны прошлого, враждебные голоса в голове сковывают художника, пугают.

Слова Садовника в странном сарае на краю Сада.

Он прав, мне это хорошо известно. Может, я смогу устранить часть голосов в головах этих детей.

Оливия усаживается удобнее, прочищает горло, смотрит по сторонам на соседей.

– Тебя здесь никто не осудит. – Я смотрю каждому ученику в глаза. Никогда не повредит лишний раз напомнить. – Твое творчество здесь в безопасности. Мы не критикуем и не оцениваем. Только подбадриваем. Мы можем вместе придумать, как можно улучшить текст. Но только если ты захочешь. Это касается всех, кто читает свои произведения, так ведь?

Все кивают.

Оливия сглатывает ком в горле и начинает.

Меньше десяти минут ей хватает, чтобы рассказать историю о вздорной старушке и домашних питомцах, меняющих ее характер. Некоторые диалоги по-настоящему смешные, а конец очень трогательный.