Сумеречный сказ

Суматоха всюду буйствовала, гарью нутро обжигая. Носились женщины да мужчины, дома спасти пытаясь, да бесполезно все было, пока в вышине Змей бушевал. Неведомы ему были угрозы да крики умирающих, не чувствовал он стрел и вил – огонь душу его поглотил. Ликовала в укрытии Маринка, гневу поражаясь.

Меж тем, видя, что не получается у Елены чудовищу противостоять, решил старик-отец ей помочь и начал в дракона камни швырять, надеясь, что отвлечется тот, а стрела последняя цели достигнет. Метким старик оказался: камень в одну из голов попал. Да токмо не было пользы от действий сих: пуще прежнего рассвирепел Кирилл и замахнулся лапищей, пронзая старика когтем.

– Нет! – отчаянно закричала Елена.

Ринулась она к отцу, стала рану зажимать, да только угасла уже жизнь его. Не смог и слова он промолвить, лишь на дочь печально глядел, прося небеса ее защитить. Зарыдала Елена, видя, как вздох последний с уст отца сорвался.

А Кирилл, обуянный властью и злостью, не замечал ничего – полностью отдался огню. Не слышал он криков, плача и молитв. Не различал стонов матушки и бабушки. Не видел друзей и соседей, павших от его деяний. В один миг стал он дыханием смерти. Пожирало пламя людей и дома, гибли в муках все живые существа. А посреди них сидела Елена и прижимала к себе тело отца. Душил ее дым, кровь с рук ручьями сочилась. Не понимала Прекрасная, за что столько проклятий на их долю выпало. Обессиленная и уставшая, стала она с жизнью прощаться.

Вдруг словно гром прокатился по небосводу, и на землю спустился Финист. Сиял он как солнце ясное, разгонял завесу тьмы. Огонь от него в разные стороны отступал, а с неба первые капли дождя упали – неслыханной мощью и волшебством был наделен богатырь. Услышал Финист молитвы жены и прилетел на спасение деревни из дальних краев. Клинок его еще в крови врагов измаран был.

– Ты, – прошептала Елена, облик мужа различая. Надежда в сердце ее запылала.

Увидав, что творится, взмыл в вышину Финист и вступил со Змеем в бой. Молнии сверкали, ветер завывал, рев дракона небеса раскалывал. Злобой исходила Маринка, пыталась проклятия на богатыря наслать. Заметила то Елена и, с духом собравшись, встала и пустила стрелу последнюю в ведьму, руку ей пронзая. Крик истошный прозвучал, лицо ведьмы от ненависти перекосилось, и хотела наброситься Маринка на Прекрасную, но тут неожиданно яркий свет всю округу залил. Упал на землю Змей Горыныч, кровью истекая и в человека превращаясь. Рядом с ним Финист замер, меч занося. Подоспела к нему Елена и взмолилась мужу:

– Пощади, не убивай!

Поняла она, что все это время был окутан Кирилл чарами злыми. Вскружила и запутала его ведьма, толкая на шаг отчаянный.

– Он всю деревню выжег, отца твоего и мать родную с бабкой в дыму удушил! А ты предлагаешь его в живых оставить? – яростно перекрикивал грозу Финист, глубоко дыша.

– Над ним чары злые нависли, – прошептала Елена, видя, как побледневший и раненый Кирилл пытается встать и дается ему это с трудом.

Отвернулся Финист, решение тяжкое принимая. Заметил, как подбежала к Кириллу окровавленная ведьма и подняться ему помогла. С отвращением на них Сокол взглянул и проголосил:

– Убирайтесь с глаз долой! Коль осмелитесь вернуться однажды, так не сносить вам обоим головы.

Ни слова не промолвил Кирилл и прочь пошел, обиду в груди затаивая. Маринка за ним поплелась, руку подавая, но отпихнул ее молодец, не желая прикасаться. Униженным он в поединке оказался. Глядя вслед им, прошептала Елена, слезы утирая:

– Уйдем отсюда.

Крепко обнял ее Финист, глаза закрывая. Слезы с их очей скатились и с каплями дождя смешались. Ветер пепел разносил, земля от жара остывала.

Оставив сгоревшее селение на суд времени, отправились Елена и Финист в град при князе, одначе имена иные взяли, от прошлого навсегда отрекаясь. Лишь одного они теперь желали: тихо и счастливо век земной скоротать, не ведая боле утрат и печали.

Молва о Змее Горыныче – драконе трехглавом – быстро по миру разошлась, людей пугая. Долго существовал он на свете, покуда не погубил его Добрыня Никитич – сын Елены и Финиста.

Холодные земли Нави

Пока Елена с мужем и Василисой предавалась воспоминаниям и самоистязаниям в Прави, Кирилл находился в Нави.

Каменное ложе со всех сторон было обставлено курильницами, источающими тонкий аромат жженых трав. Рогнеда, не жалея себя, отдавала все силы Змею. Ей казалось, что он стал совсем серым, будто прозрачным. Слезы так и щипали глаза, но Серая запретила себе плакать. «Не смей расклеиваться, соберись, слабая», – ругала она себя, пристально всматриваясь в полумрак пещеры. Марья Моревна изначально настаивала, чтобы она присоединилась ко всеобщему колдовству, но Баюн отпустил ее к Змею.