Сумеречный сказ

Первой из дома родного Ольга ушла: она всегда по свету путешествовать мечтала и шанса упускать не пожелала. Заботы о матери на Зою легли, а Елисей ей по дому помочь старался – Архип после смерти хозяина сдался, силу у него точно отняли. Вот и приходилось молодому домовому хлопотать пуще прежнего.

Шесть лет так пролетело, пока Зоя работала рук не покладая и не накопила достаточно средств на новую квартиру. Вот только мама с ней переезжать отказалась. Сказала, что пора дочери одной начинать жить, а за нее беспокоиться не надобно – справится, иначе быть и не может.

С переездом Зои вопрос и об Елисейке встал. По законам домовых обязан он был вместе с девушкой в новое место перебраться, да только не хотел юноша Архипа одного оставлять. Он, как и мама Зои, после смерти хозяина захворал, и мир ему ныне не мил стал. Потому и не собирался никуда Елисей, твердо намереваясь во всем подмогой деду быть и дальше.

– А чего это ты без дела сидишь, а? – спросил Архип одним вечером внука, пока Зоя вещи в коробки убирала и к порогу относила. – Или думаешь, что твои манатки я в узелок завяжу?

– Не пойду я никуда. Пускай нового домового ей найдут, – обиженно буркнул Елисей, нервно рукав кафтана теребя.

Он сидел на диване и с тоской смотрел, как Зоя собирала чемоданы. Совсем не желал домовой ее одну отпускать на новое место, но иначе никак.

– Это чего ты удумал-то? – Архип всплеснул руками, отвешивая подзатыльник внуку. – Как это не пойдешь? А кто о ней заботиться будет, а?

Архип нервно расхаживал по залу, размахивая руками и одаривая несмышленыша возмущенными взглядами. Не желая препираться, Елисейка пожал плечами и отвернулся. Видя его понурое выражение лица, дед присел рядом, виновато поглядывая на него.

– Что тебя на такое решение сподвигло, внучок? Ну-ка, выкинь все плохие мысли из головы и займись делом настоящим. Сидит он тут, плачет, а должен уже был на новое место подоспеть, порядок там навести, обереги все начертить и хозяюшку поджидать.

– Не поеду я никуда, тебя одного не оставлю, – буркнул Елисейка, чем вызвал смех у Архипа. Недоуменно на него внук посмотрел, пояснений ожидая.

– Эх, глупый-глупый мальчишка, – добродушно усмехнулся Архип. – Виноват я перед тобой, слабость показал. Учил тебя, учил, а сам к роду привязался и зачах. Ай-ай, бедовая моя голова, – протянул печально дедушка, головой качая.

Елисей перевел на него удивленный взгляд и с сочувствием похлопал по плечу. Он совсем не привык слов таких от деда слышать. Архип, себя коря, продолжил:

– Запустил тут все, хозяйке хандрить позволил слишком долго, а все обязанности на тебя да на девочку свалились. Плохо это, непростительно! Какой же я глупый.

На самого себя Архип злился шибко, однако с силами собрался и внука отпустить решил. Негоже ему было уж подле старшего оставаться, коль самостоятельным пришлось стать.

– Слушай наказ мой, – молвил Архип. – Зоя теперь новую жизнь начинает, а ты ей полезен будешь. Посему раскисать перестань, собирайся давай, и чтоб к утру был готов.

Растерялся Елисей, слов не находил, но спустя полчаса споров понял, что дед от намерений своих не откажется. Потребовав от Архипа заверений, что все мирно у него пойдет, просиял Елисей и слез не сдержал.

– Спасибо, дедушка, за все, – сквозь рыдания шептал он, а улыбка ясная старого домового сердца обоих согревала.

Так и получил Елисей красный кушак и настоящим домовым стал. С той поры времени мало прошло: всего-то месяцев десять Зоя под надзором его жила, а затем с Кириллом ушла и не воротилась домой.

Грустил домовенок, чуял беду неотвратимую, да поделать ничего не мог – нельзя ему пост свой оставлять. Решил он тогда в чистоте дом содержать, пыль вытирать да хозяйку ждать. Верил Елисей, что ответы скоро сами его найдут.

Квартира Зои, Явь

Спустя сутки оборотное зелье настоялось, и можно было возвращаться в Явь, воплощая таинственный план Мораны.

Пока Марья и Баюн были заняты укреплением границы межмирья, а Казимир разбирался с происшествием в клубе, Рогнеда изучала жизнь Зои, пытаясь составить достоверный образ. Разговаривать с Кириллом о девушке не хотелось – слишком мало времени прошло, чтобы рана затянулась. Желая поддержать друга, Рогнеда заглянула в грот и не сдержала слез. Постоянное духовное истощение дало о себе знать: кожа Змея посерела и пестрела рисунком вен, худоба исказила тело, обнажая контуры костей, а от него самого веяло загробным мраком – он был на волосок от исчезновения. Владимир, зная о состоянии Горыныча, поместил его в колдовской сон, сохраняя тем самым запас сил. Рогнеде оставалось только наблюдать за спящим на каменном ложе другом.

– Я рядом, слышишь? – шептала она, враждебно глядя на проклятые самоцветы. – Мы найдем это мистическое чудо и спасем всех, правда.

Однако многие обитатели Нави, наслушавшись пламенных речей Игоря и Ярославы, уже громко шептались о скорой кончине стража-неудачника и пророчили водяному завидный пост.