Сумерки

Кристина стала думать, что им уже никогда не выбраться с поляны живыми.

Это была даже не буря, а настоящее светопреставление. В тропическом климате такой ветер вполне мог сойти за ураган. Вдобавок мело не переставая, так что видимость ограничивалась какими-то полутора метрами. Реальный мир исчез: они будто попали в сон наяву, где не было ничего, кроме снега и сероватого света. Кристина не видела больше леса. Порой она не видела даже Джоуи. И хотя свет был серым и рассеянным, сияние, исходившее от снега, буквально обжигало глаза. Угроза снежной слепоты была более чем реальной. Что с ними станет, если им придется пробираться на ощупь, полагаясь только на чутье? Ответ был очевидным: им не избежать гибели. Каждые тридцать шагов Кристина останавливалась, чтобы взглянуть на компас. И хотя она и старалась двигаться по прямой, несколько раз оказывалось, что они сбились с пути. И ей приходилось заново выправлять курс.

Но даже если они не заблудятся в этой метели, им все-таки может грозить гибель — только уже от холода. Кристина успела промерзнуть до самых костей. Казалось, еще немного — и она окоченеет прямо на ходу.

Больше всего она беспокоилась за Джоуи, но тот упорно брел вперед. Как ни странно, но оцепенение, в котором он пребывал в последние дни, пошло ему сейчас на пользу. Отключившись от реального мира, он не так остро реагировал на холод и ветер, как мог бы при других обстоятельствах. И все же разгул стихий не мог не сказаться и на нем. Надо было поскорее увести его в лес, подальше от снежной бури.

С Чарли дела обстояли хуже. Он часто спотыкался и пару раз даже падал на колени. По прошествии пяти минут он позволял себе на мгновение опереться на Кристину. Через десять минут ему уже требовалась ее помощь, а через пятнадцать он и вовсе не мог идти без поддержки. И теперь они не столько шли, сколько брели по лугу.

Кристине хотелось сказать Чарли и Джоуи, что она собирается в скором времени свернуть в лес, но все ее попытки заговорить были напрасны. Сильный ветер либо затыкал ей рот, либо срывал слова с ее губ, превращая их в набор бессвязных звуков.

Ей случалось надолго терять из виду Чубакку, так что несколько раз она даже решила, что пес окончательно запропал в этой круговерти. Но он вновь и вновь появлялся рядом, донельзя измученный, но живой. Шерсть у него покрылась корочкой льда, и когда он возникал из потоков струящегося снега, то напоминал не столько собаку, сколько выходца с того света.

Местами ветер просто подмел луг, практически полностью обнажив землю, но там, где была хоть малейшая возвышенность, надуло огромные сугробы. Все впадины и углубления превратились в снежные ловушки. Снегоступы Чарли им пришлось оставить вместе с его рюкзаком хотя бы потому, что он ослаб настолько, что не мог уже шагать в них с былой уверенностью. В результате ей и Джоуи тоже пришлось забыть про снегоступы, чтобы не оставлять Чарли одного. Порой Кристина забредала в снег по колено, а то и вовсе по пояс, и ей приходилось возвращаться назад, чтобы отыскать путь вокруг сугроба. Бывало и так, что она проваливалась в ямки, заметенные снегом, и ей надо было постараться, чтобы самой выбраться оттуда.

Больше всего ее пугало, что она может внезапно провалиться в глубокую яму или карстовую воронку. Такие воронки не редкость в гористой местности. Они уже встречали их раньше — бездонные на вид ямы со стенами из отполированного водой известняка. Достаточно одного неверного шага, чтобы рухнуть в такой колодец. И Чарли уже вряд ли вытащит ее оттуда.

Ее до того напугала такая возможность, что она отвязала от пояса веревку: не дай бог, она утащит Джоуи за собой! Вместо этого Кристина обернула веревку вокруг запястья. Если что — она сможет отпустить ее в доли секунды.

Кристина твердила себе, что ее страхи беспочвенны, что нам никогда не грозит то, чего мы боимся больше всего. Чаще всего беда приходит оттуда, откуда ее никто не ждет, как это было, когда они случайно столкнулись с Грейс Спайви у торгового центра. И все же, после того как их успело измотать бураном, худшее случилось.

Чарли как раз почувствовал новый прилив сил и отпустил ее руку, когда Кристина ступила в сугроб и не обнаружила под ногой опоры. Она попыталась откинуться назад, но, поскольку все это время шла, наклонившись вперед, против ветра, ей не удалось преодолеть инерцию. С громким воплем, который ветер превратил в тихий вскрик, она с головой рухнула в снег, неловко приземлившись на левую ногу на глубине восьми футов.

Взглянув вверх, она увидела, как смыкаются над ней снежные стены.

Еще немного — и она будет погребена заживо.

Ей встречались в газетах истории про рабочих, которых засыпало в канавах не глубже этой. Конечно, снег был не таким тяжелым, как песок или земля, так что ей не грозило быть раздавленной под его весом. Даже если бы ей не удалось полностью выбраться наружу, она все равно могла бы дышать под снегом, по крайней мере какое-то время. Но осознание этого факта ничуть не уменьшило ее паники.