Сумерки

— Этот пес — точная копия Брэнди, — с тревогой произнесла Кристина. — Мне кажется, что это не очень хорошо. С психологической точки зрения.

Словно в подтверждение ее слов, Джоуи радостно выпалил:

— Мам, знаешь, как я хочу его назвать? Брэнди! Брэнди Второй.

— Кажется, я понимаю, что вы имели в виду, — сказал Чарли.

— Он не хочет признавать, что Брэнди убили, — заметила Кристина. — Это не самая здоровая реакция.

Будто в ответ на сгущающиеся сумерки, парковка озарилась светом уличных фонарей. Кристина подошла к сыну и остановилась рядом.

Пес принюхался, пытаясь понять, кто перед ним. Потом поднял лапу и положил ее Кристине на ногу, будто напрашиваясь на заверение, что она будет любить его не меньше, чем маленький хозяин.

Чувствуя, что уже слишком поздно возвращать собаку в приют, что Джоуи успел привязаться к новому питомцу, Кристина решила настоять на своем хотя бы в вопросе имени.

— Знаешь милый, мне кажется, стоит назвать его как-то иначе.

— Мне нравится имя Брэнди, — возразил мальчик.

— Используя его повторно, мы оскорбляем память нашего Брэнди.

— Правда?

— Мы словно бы пытаемся забыть его.

— Нет! — с гневом воскликнул Джоуи. — Я никогда его не забуду.

На глазах у мальчика заблестели слезы.

— У этой собаки должно быть свое имя, — мягко, но настойчиво повторила Кристина.

— Но мне правда нравится Брэнди.

— Давай, Джоуи, придумаем что-нибудь еще.

— Ну…

— Может, Принц?

— Фу. Лучше уж Рэнди.

— Нет, детка, — нахмурилась Кристина, — нужно что-то еще. Совсем-совсем другое. Может, что-нибудь из «Звездных Войн»? Разве не круто иметь собаку, которую зовут Чубакка?

Лицо у мальчика просветлело.

— Точно! Пусть будет Чубакка.

Пес, будто поняв все до слова, одобрительно тявкнул и лизнул Кристине руку.

— Что ж, отправим Чубакку в ваш «понтиак». Признаться, я бы хотел поскорее выбраться отсюда. Мы с вами поедем в «шевроле», а Фрэнк будет за шофера. Пит с Чубаккой поедут следом в вашей машине. И это, кстати, будет не единственным нашим сопровождением.

Он кивнул в конец парковки, где свет фонарей все еще боролся с тенью. Там стоял уже знакомый им белый фургон. Разглядеть отсюда водителя не было никакой возможности, но Кристина знала, что он там. Сидит. Выжидает.

17

Время близилось к ночи. Грозовые тучи все еще накатывали с запада. Черные, чернее самой ночи, они стремительно поглотили звезды.

О’Хара и Баумберг медленно кружили по кварталу в своем белом «крайслере», внимательно разглядывая дорогие, ухоженные дома по обеим сторонам улицы. О’Хара был в холодной испарине, и руки его постоянно соскальзывали с руля. Он знал, что в этом деле был десницей Господа, поскольку Мать Грейс сказала, что это так. Знал, что собирается совершить благой и совершенно необходимый поступок, и все же не мог представить себя в роли убийцы — будь то святого или какого угодно еще. Баумберг, видимо, чувствовал то же самое. Бывший ювелир дышал слишком часто для человека, который не успел еще изнурить себя никакой работой. Пару раз, когда он обращался к О’Харе, голос его звучал непривычно громко и даже скрипуче.

Оба они ни капельки не сомневались в собственной миссии, как не сомневались и в Матери Грейс. Оба безоговорочно доверяли ее мудрости. О’Хара знал, что мальчишка должен умереть, как знал и то, что эта смерть оправдана особыми обстоятельствами. Он не переживал из-за того, что ему предстоит отправить на тот свет именно этого ребенка. То же самое чувствовал и Баумберг. А трясло их потому, что оба были страшно напуганы.

Среди домов, выстроившихся в ряд за шеренгой деревьев, многие, несмотря на вечер, стояли без света. Один из них вполне мог послужить их цели. Однако вечер был в самом разгаре, и кое-кто еще не успел вернуться с работы домой. Что хорошего, если они заберутся в дом, а потом будут пойманы с поличным каким-нибудь парнем, который объявится на пороге своего жилица с портфелем в одной руке и пиццей в другой?

О’Хара готов был убить мальчишку, его мать и любого из телохранителей, так как все они были на службе у Люцифера. Так сказала ему Грейс. Но он не готов был отнять жизнь у невинной души, которая могла случайно оказаться у него на пути. Вот почему к выбору дома следовало подойти с большой осмотрительностью.

Они выглядывали место, где на пороге громоздилась бы кучка газет за несколько дней, а почтовый ящик был бы забит письмами и счетами. Словом, их интересовали любые признаки того, что жильцы на время покинули дом. Если поиски окажутся тщетными, придется перейти к запасному плану атаки.

Они были уже в конце квартала, когда Баумберг сказал:

— Смотри. Как тебе это местечко?

Он указал на двухэтажный дом в испанском стиле, со светло-бежевыми стенами и черепичной крышей. Дом стоял в тени огромных деревьев, за клумбами вероники и рядами азалий. Свет фонаря падал на табличку со знаком риелторской компании. Дом был выставлен на продажу. Он смотрел на улицу темными глазницами окон.

— Похоже, там никто не живет, — сказал Баумберг.

— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — откликнулся О’Хара.

— Думаю, стоит взглянуть на него поближе.

— Пожалуй.