Сумерки

Чарли вздохнул, но промолчал. Только совершенно бесчувственный человек на месте Кристины не переживал бы из-за гибели Пита Локберна и Фрэнка Ройтера. Кристине еще предстояло пережить эту потерю. Как и ему самому.

— Ну да ладно, — сказала она. — Пока мы с Джоуи будем прятаться здесь, чем вы сами намерены заняться?

— Перед отъездом из вашего дома я позвонил в церковь.

— Ее церковь?

— Да. Самой Спайви там не было, но я попросил ее секретаря договориться о встрече на завтра. Она пообещала, что позвонит Генри Рэнкину, даже если время будет уже за полночь, и скажет, на сколько мне назначено.

— Отправляетесь в логово льва.

— Ну, все не так драматично.

— Чего же вы ждете от этой беседы?

— Даже не знаю. Просто пришло время поговорить.

Кристина поерзала на стуле, взяла и тут же опустила чашку с кофе:

— Боюсь только…

— Что такое?

— Боюсь, если вы пойдете туда… она вынудит вас сказать, где мы находимся.

— Я крепкий орешек, — улыбнулся Чарли.

— Но что, если она использует наркотики, или пытки, или…

— Поверьте, Кристина, я могу постоять за себя. Мне по зубам и сама Спайви, и толпа ее чокнутых приспешников.

Несколько секунд она не сводила с него взгляда.

Смотрела и смотрела на него своими чарующе прекрасными глазами.

Наконец она кивнула:

— Да, вы справитесь. Я доверяю вам, Чарли Харрисон. Это своего рода интуиция. Я знаю, вы способны совладать с ситуацией. И я в вас не сомневаюсь. Ничуть. Но мне по-прежнему страшно.

В 1:30 один из сотрудников агентства подогнал к дому серый «мерседес» Чарли, чтобы тот мог вернуться к себе. В 2:05, когда усталость взяла свое, он взглянул на часы и сказал:

— Что ж, мне, пожалуй, пора.

Он подошел к раковине и ополоснул чашку. Повернувшись, увидел, что Кристина стоит у окна возле двери, вглядываясь в ночную тьму. Руками она обхватила себя за плечи.

— Кристина? — подошел он к ней.

Она отвернулась от окна.

— Вы в порядке?

Она кивнула, стараясь совладать с нервами:

— Просто сквозняк.

Зубы у нее слегка постукивали.

Повинуясь порыву, он притянул ее к себе. Она не отстранилась — напротив, прижалась покрепче, положив голову ему на плечо. Они замерли в этом безмолвном объятии. Волосы ее касались щеки Чарли, тела их будто стали единым целым. Охватившее его чувство представилось новым и долгожданным, но было в нем что-то до боли знакомое. Трудно было поверить, что познакомились они лишь сутки назад. Казалось, он желал ее гораздо дольше… да так, собственно, и было. Просто Чарли не знал, что это ее он желал столько лет.

Он мог бы поцеловать ее сейчас. Ему хватило бы смелости прижаться губами к ее губам, и Кристина не отстранилась бы — он знал это. Может, даже ответила бы ему на поцелуй. И все же он ограничился объятиями, поскольку чувствовал, что время для страстного поцелуя еще не настало. Сейчас она тянется к нему прежде всего потому, что ощущает потребность в утешении, пытается забыть о своих страхах. Чарли же хотел, чтобы за их поцелуем стояли другие чувства: страсть, любовь, пылкое влечение. Пусть их отношения начнутся с высокой ноты.

Наконец Кристина отстранилась. Выглядела она смущенной.

— Простите, — робко улыбнулась она, — не хотела расклеиться у вас на глазах. Я знаю, мне нужно быть сильной. В нашей ситуации нет места слабостям.

— Глупости, — откликнулся он, — мне самому требовалось утешение.

— Правда?

— Каждому время от времени нужен свой плюшевый мишка.

Она слабо улыбнулась.

Ему отчаянно не хотелось уходить. Пока он шагал к машине под проливным дождем и холодным ветром, его так и подмывало вернуться и сказать ей, что между ними происходит нечто особенное — что-то такое, что можно увидеть в кино и почти никогда в реальной жизни. Ему хотелось сказать об этом прямо сейчас, даже если это был не самый удачный момент, потому что, несмотря на все его заверения, он не знал наверняка, сможет ли совладать со Спайви и ее людьми, одержимыми жаждой крови. Если удача отвернется, может случиться так, что он больше никогда не увидит Кристину Скавелло.

Чарли жил в холмистой местности Северного Тастина. На полпути домой, когда он в полном одиночестве мчался по бульвару Ирвина, ему снова вспомнились Фрэнк Ройтер и Пит Локберн, и эмоции взяли верх. Чувствуя, что не в силах совладать с собой, он свернул к обочине. По правую руку от дороги тянулись апельсиновые рощи, по левую — клубничные поля, но все это сейчас лежало во тьме. В это время суток на дороге не было ни единой машины. Откинувшись на спинку сиденья, Чарли уставился на залитое дождем стекло, где струйки воды рисовали свои причудливые узоры. Рисовали только затем, чтобы исчезнуть под равномерным движением дворников. До чего же горько было думать, что человеческие жизни можно стереть с такой легкостью, как водяные разводы на стекле. От этой мысли он заплакал.