Сумерки

Но самым странным, конечно, было полное отсутствие религиозных предметов: ни тебе изображений Христа, ни статуэток пророков или ангелов, ни вышитых салфеток с цитатами из Библии. Ни одной святыни или, если хотите, сентиментальной пустяковины, которые так любят религиозные фанатики. Ничего такого они не обнаружили ни в коридоре, ни в комнатах, мимо которых шли.

Грейс Спайви стояла в дальнем конце комнаты спиной к ним. Не отрываясь, смотрела на дождь за окном.

Генри тихонько кашлянул.

Никакой реакции.

— Миссис Спайви, — окликнул ее Чарли.

Только тут она отвернулась от окна и взглянула на них. Одета она была во все желтое: бледно-желтую блузку дополняли яркий шарф в горошек, темно-желтая юбка и такие же желтые туфли. На запястьях поблескивали желтоватые браслеты, а пальцы были унизаны перстнями с желтыми камушками. Выглядело это нелепо и смехотворно. Яркость наряда лишь подчеркнула тусклый цвет лица, безжизненный оттенок иссохшей кожи. Такое чувство, будто в припадке старческого слабоумия она вообразила себя двенадцатилетней девочкой, которую пригласили на день рождения подружки.

На голове у нее была неукротимая копна волос, но еще неукротимее казались ее глаза. Даже с другого конца комнаты они обжигали, приковывали внимание.

Выглядела она непривычно скованной: плечи вздернуты, руки прямые, ладони крепко сжаты с кулаки.

— Я Чарли Харрисон, — сказал Чарли, поскольку раньше они не встречались, — а это мой помощник мистер Рэнкин.

Пошатнувшись, будто пьяная, она сделала два неловких шага. Лицо ее исказилось, бледная кожа стала еще бледнее. Вскрикнув от боли, она едва не упала, но сумела-таки устоять на ногах.

— Вам плохо? — спросил Чарли.

— Вам придется помочь мне, — прошептала она.

Такого он не ожидал. Чарли рассчитывал увидеть сильную особу с ярко выраженным животным магнетизмом; властную женщину, которая с ходу поведет игру и выбьет их из равновесия. А тут вдруг оказалось, что она сама нетвердо стоит на ногах.

Грейс Спайви согнулась, будто боль прижимала ее к земле, и только руки у нее по-прежнему были сжаты в кулаки.

Чарли и Генри подошли к ней.

— Помогите мне сесть, пока я не упала, — слабо выговорила она. — Мои ноги…

Чарли бросил взгляд на ее ступни и с ужасом увидел на них кровь. Он взял ее за левую руку, Генри — за правую, и вместе они практически донесли ее до стула. Когда она опустилась на металлическое сиденье, до Чарли дошло, что на каждой ноге, возле ободка туфли, у нее было по ране — двойные дырки, нанесенным каким-то острым предметом, но не ножом, а чем-то потоньше.

— Позвать вам доктора? — Чарли и сам не ожидал, что придется проявлять заботу об этой женщине.

— Нет, — качнула она головой, — не нужно доктора. Садитесь.

— Но кровь…

— Ничего страшного. Господь присматривает за мной. Господь добр ко мне, так что все обойдется. Прошу вас, садитесь.

Озадаченно переглянувшись, они направились к двум стульям по другую сторону стола, но не успели они сесть, как женщина разжала кулаки и повернула их ладонями вверх.

— Взгляните, — произнесла она требовательным шепотом. — Узрите это!

При виде чудовищного зрелища Чарли замер на месте. На ладонях Грейс Спайви было по такой же дырке, как на ногах. Пока он, не в силах оторваться, смотрел на ее раны, те начали кровоточить еще сильнее.

Невероятно, но Спайви при этом улыбалась!

Чарли бросил взгляд на Генри и увидел в глазах друга тот же вопрос, который мучил его самого: «Во что мы тут вляпались?»

— Это для вас! — воскликнула женщина.

Наклонившись, она протянула к ним руки, чтобы они могли взглянуть повнимательней.

— Для нас? — озадаченно переспросил Генри.

— Знак, — пояснила она.

— Знак?

— Священное знамение.

Чарли ошеломленно уставился на ее руки.

— Стигматы, — сказала Грейс Спайви.

Господи, да ей пора в психушку!

Холодок пробежал у него по спине и свернулся в основании шеи, помахивая ледяным хвостиком.

— Христовы раны, — возвестила Спайви.

Чарли поежился.

— Пожалуй, я все-таки вызову доктора, — вмешался Генри.

— Нет, — произнесла она негромко, но властно. — Да, мои раны болят, но это благая боль, исцеляющая боль. Мне нечего опасаться заражения, раны сами исцелятся в должный срок. Разве не понятно? Это раны, которые нанесли Спасителю, когда прибили его гвоздями к кресту.

Да она спятила, подумал Чарли и с беспокойством взглянул на дверь. Куда подевалась женщина с глазами навыкате? Исчезла, чтобы привести побольше чокнутых? Организовать эскадрон смерти? Человеческое жертвоприношение? И у них еще хватает смелости называть это христианством!

— Я знаю, о чем вы думаете. — Голос Грейс делался все громче, все сильнее. — Вы думаете, что я не похожа на пророка. Вам кажется, что Господь не изберет посредником старуху вроде меня. Но именно так Он и поступает. Вспомните: Христу сопутствовали отщепенцы. Он помогал прокаженным и проституткам, ворам и калекам. Им Он поручил нести в мир Его слово. А знаете почему?

Она говорила теперь так громко, что ее голос эхом отражался от стен. Это напомнило Чарли телевизионного проповедника, который вещал в завораживающем ритме и с артикуляцией профессионального актера.