Сумерки богов

Ульфрун почесала и потёрла подбородок, прямо как мужчина – свою бороду. Диса видела, что она разрывалась между двумя мнениями. Часть её хотела быть осторожной, привести своих людей в Храфнхауг и дождаться часа пророчества; а другая жаждала расквасить нос этому выскочке-крестоносцу. Она переводила взгляд с Бродира на старого ульфхеднара, седобородого мужчину, закутанного в волчий мех.

Бродир пожал своими могучими плечами.

– Ты с братьями-волками не просто так осматривала их земли. Почему бы не нанести им удар?

Ульфрун откинулась назад и нахмурилась.

– Ты готов рискнуть пророчеством?

– Откуда нам знать, что угрожает пророчеству, а что – нет? Судя по всему, если мы выиграем, то так было суждено. Но если проиграем, разве нельзя сказать то же самое? Я оставлю это на волю норн.

– Форне? – Ульфрун взглянула на старого ульфхеднара, который наклонился в сторону и сплюнул.

– Чем больше этих крестовиков мы убьём здесь, тем меньше придётся убивать там, – мотнул мужчина, Форне, головой в сторону Дисы.

На какое-то время Ульфрун замолчала. Потом, кивнув, оглянулась через плечо.

– Херрод, принеси Скадмада.

Херрод, самый молодой среди этого народа и всё равно лет на десять старше Дисы, принёс Ульфрун промасленный кожаный мешок. Из него она достала арбалет. Его приклад был сделан из крепкого тиса, покрыт резьбой и инкрустирован светлыми рунами; замок и спусковой крючок были сделаны из железа, а лук – из смеси материалов: дерева, рога и сухожилий.

Ульфрун протянула приклад Дисе.

– Это Скадмад, убийца. Она отправила тридцать крестовиков в руки их Пригвождённого Бога, и она не промахивается. Возьми её и освободи сына своего ярла – любым путём. А мы тем временем убедимся, что этот бледный засранец не будет тебе мешать, правда, парни?

Ворчание и волчий вой эхом отражались от каменных стен утёса, пока сыновья Ульфрун Железной Руки готовились к войне…

15

Над Рогом наступил рассвет, холодный и бессолнечный.

Отец Никулас плотнее закутался в плащ, спасаясь от холода. Священник закусил губу, наблюдая за шестерыми мужчинами, которым Конрад поручил выкопать три могилы в каменистой почве. Тела Хаакона и двух убитых прошлой ночью часовых лежали неподалеку, омытые, умащенные и завёрнутые в плащи, их головы были покрыты короткими отрезами полотна. Он рассматривал мёртвых, пока живые взламывали землю. Хаакона нашли в овраге, как и предсказывал Конрад, вместе с мёртвым язычником; двух других обнаружили после того, как прошлой ночью утих хаос, на восточной окраине лагеря. У обоих были раны от топора или лезвия, но у одного – люди из похоронной команды называли его Эгилем – были признаки смерти от удара значительно тяжелее.

– У нашей птички была подмога, – пробормотал Конрад. Другие гёты – он был уверен. Но сколько? И какие неприятности они принесут за собой, когда их армия войдёт на территорию племени Ворона? Никулас поднял голову, его глаза обшаривали поросший лесом северный берег Рога. По правде говоря, священник не ожидал такого быстрого сопротивления. С тех пор как Никулас пересек реку гётов с южного края озера Венерн, под навесом мрачной и окутанной туманом горы, которую местные называют Шляпой Тролля, он чувствовал себя не в своей тарелке. С каждым последующим шагом в нём росло ощущение пристального внимания. За ними что-то наблюдало. Даже здесь, среди помазанных воинов Господа, священник чувствовал себя нагим перед взором великого Искусителя.

Искусителя, чьё убежище лежало впереди, за рекой.

Отец Никулас собрался с духом. Где-то в этом сыром уголке ада, защищаемом воющими, безбожными дикарями, лежал курган; под этим курганом, все ещё заключенные в объятия скелета убитого им дракона, лежали кости святого Теодора. Его рука всё ещё сжимала рукоять меча, а лезвие было окроплено кровью нашего Спасителя. Наступление крестоносцев служило не только королю, но также Богу и церкви. Даже если ему придётся убить каждого язычника на пути отсюда до врат рая, Никулас всё равно донесёт кости блаженного Теодора до Лунда. Он станет свидетелем того, как меч Христа приведёт королевские армии к победе. И он будет радоваться, когда свет Христа прольётся во все уголки и закоулки севера, чтобы раз и навсегда изгнать заразу древнего язычества…

– Отец, – сказал один из солдат похоронного отряда.

Никулас моргнул. Он стряхнул с себя оцепенение и посмотрел вниз на людей, которые трудились перед ним.

– Что вы сказали?

– Я спросил, достаточно ли глубоко?

Никулас кивнул.

– Подойдёт.

Мужчины выбрались из могилы по колено и начали складывать туда тела убитых товарищей. Затем они отошли и стали ждать отца Никуласа. Священник перекрестился.

– Requiem æternam dona eis, Domine, – начал он. – Господи, даруй им вечный покой. И пусть вечный свет сияет над ними, а земля им будет пухом. Аминь.

– Аминь, – повторили шесть солдат перекрестившись.

Никулас кивнул.

– Будет воля Господа, мы свидимся с нашими братьями в Судный день.