Сумерки богов

Халла вдохнула пар, едкий, с запахом дыма, крови и взрыхленной земли – со смрадом поля боя. Запах Вигрида, кровавой равнины, где насмерть сражались боги и гиганты.

Пар, поднимающийся от поверхности воды, клубился и танцевал, образуя в воздухе образы. Фрагменты пророчества, начертанные дубовым галлом и железом, чёрные полосы на зыбком воздушном ковре. Халла присмотрелась и увидела…

…ненавистно-красные глаза, сверкающие из-под белоснежного меха; из-под чёрного меха – глаза голубые и холодные, как горный лёд. Два волка ходят кругами – один черный, другой белый, – шерсть поднята дыбом, с оскаленных клыков капает кровь. Их низкое рычание ясно даёт понять, что пощады не будет. Ворон наблюдает сверху, склонив голову набок. Его голос звучит резко на фоне пустого неба.

Волки подходят ближе. Клыки вспарывают, когти рвут. Кровь капает, окрашивая снег, словно рубины, драгоценные камни жизни. Ворон наблюдает. Они сражаются, но за что? Каков их приз? Власть? Земля? Ворон знает. Их приз – морок, Ложь, живущая в их умах. Ложь заставляет их убивать. Ложь станет их смертью.

Силуэт наблюдает. Он имеет черты человека, но это не человек; на нём широкополая шляпа и плащ странника, но это не странник; он одноглазый, но не Эйн-эйгд. Его улыбка – злоба; его смех – ненависть. Он наблюдает.

Белый волк убивает чёрного. Чёрный волк убивает белого. Сердца бьются, горячая кровь пропитывает землю, они тянут себя навстречу Лжи. Вой, стоны. Ложь манит. Ворон кричит правду, но они не слышат. Ворон взлетает; он пытается остановить алую волну крови, когда та остывает и превращается в лавину рубинов. Ворон собирает их в когтях, прячет в своих перьях и защищает. Но силуэт не терпит вмешательства Ворона. Он отгоняет Ворона деревянным посохом. Кровавые рубины падают с крыльев Ворона и разбиваются вдребезги, ударяясь о землю.

Земля дрожит. Волки воют в последний раз. Силуэт ждёт.

Ворон взмывает к солнцу, делает круг и возвращается, чтобы отомстить. Чернокрылый, с острым как бритва клювом, он летит так же верно, как стрела. Он пронзает фигуру, рассекая мышцы и кости, чтобы схватить приз: силуэт сердца, чёрный и бьющийся. Человек, но не человек, бог, но не бог, смеётся, и его смех – ненависть. Его улыбка – злоба. Его сердце – погибель. Силуэт рассыпается словно пепел.

Его сердце растёт. Оно становится огромным и крылатым. Ворон кричит, пока чудовищная тень пожирает землю…

Халла повернулась, внезапно осознав, что земля под ней дрожит. С потолка подвала сыплется пыль, по воде идёт рябь, обрывая чары Глаза Мимира. Халла садится на корточки и ждёт, когда прекратится дрожь.

Гиф говорил правду: Глаз Мимира повествует о будущем загадками. Она узнала картинки, или, по крайней мере, ей так казалось – волки и ворон… об этом говорилось в пророчестве. Она ждала дракона, смерть мира Пригвождённого Бога. Она надеялась увидеть пламя Рагнарёка, яркое и пожирающее.