Сумерки богов

– Я привёл тебя сюда, подальше от других свиней, ожидая уловить на тебе запах Пригвождённого Бога, но из твоих дрянных пор вытекает лишь ненависть. Ненависть, а теперь… – Гримнир вздохнул. – А теперь – страх. Чего ты боишься?

Он дал ей возможность ответить, но Сигрун хранила молчание.

– Боишься, что я найду это?

Гримнир подкрался ближе к стене ущелья. Он глубоко, с шумом вдохнул; в тусклом красноватом свете заходящей луны виднелся камень, лежавший не на своём месте, с начисто ободранными краями. Он вцепился в него, и камень легко выпал. Гримнир выругался и отшатнулся от вони, поднимавшейся из ниши; прикрыв нос и рот предплечьем, он проткнул что-то внутри ножом и вытащил наружу. Мешковина разорвалась; на каменистое дно оврага с грохотом упало что-то блестящее и металлическое.

Это был крест.

Гримнир зарычал и сплюнул. Он повернулся, чтобы смерить взглядом Сигрун.

– Твоё? – рявкнул он.

Старуха издала протяжный вздох, а потом помотала головой.

– Она сказала, что ей интересно. Как такая вещь могла завоевать мир. Ей были интересны его силы.

– Кому?

– Колгриме, – ответила Сигрун.

Гримнир сорвался. За два шага он оказался лицом к лицу со старой девой щита; он схватил её одним чёрным кулаком, развернул и впечатал в стену оврага.

– Ах ты вонючая карга! – С его губ слетала слюна. – Колгрима? Колгрима не пела сраные псалмы! Я бы знал!

Сигрун хваталась за его руку и кашляла.

– Я с-сказала, что ей было интересно! Она прятала его.

– А ты откуда знаешь?

– Она была мне как сестра. Колгрима хотела кому-то рассказать. Кому-то близкому…

– Значит, она сказала, что играет с учениями Пригвождённого Бога? – нахмурился Гримнир. Он отпустил Сигрун, и она обмякла у стены оврага, потирая шею. – И что? Ты её убила?

– Даже если так! – смерила его взглядом Сигрун. – Ты неблагодарная скотина! Колгрима – да, драгоценная Колгрима! – хотела отправить посыльного к королю шведов! Ты знал об этом? Она хотела, чтобы он прислал священника на лодке, а ты ничего бы не знал! Она сказала, что ветер меняется! Скоро прятки закончатся, и нам лучше быть готовыми. И она сказала, что нам лучше всего… преклониться перед Пригвождённым Богом!

Какое-то время Гримнир молчал. Он пристально смотрел на распятие – запрестольный образ длиной с его предплечье, выкованный из тяжелого золота, страдающий от боли Пригвождённый Бог насмехался над ним. Затем, злобно выругавшись, он насадил крест на острие своего ножа и швырнул в тёмные воды Скервика.

– Кто ещё знает? – спросил он, когда эхо плеска воды затихло.

– Никто. Я в этом убедилась. – Сигрун наклонилась, подняла головной убор и маску Гримнира и протянула их ему.

Он вскинул бровь и невесело хмыкнул.

– Может, я и скотина, – сказал он, забирая вещи, – но неблагодарным меня не назовёшь. И Колгрима, эта поющая псалмы карга, ошибалась.

Гримнир указал на небо подбородком, выделяя кровавую луну.

– Конец близок. Садись, я расскажу тебе историю…

Диса плакала во сне, пока ей снился Флоки, но потом её разбудила дрожь земли. Она открыла глаза, сразу же насторожившись, и прислушалась, пока вибрации затихали. Она сразу поняла, что это – предвестник, знамение дней раздоров, когда земля расколется и раскроет кости Нидхёгга. Воины Ульфрун вокруг неё не пошевелились. Они спокойно спали, укрывшись плащами и прижавшись друг к другу в поисках тепла. Их храп был похож на треск рвущейся ткани. Никто из них, казалось, не заметил эха в костях земли – пробуждения гиганта.

Диса тихо поднялась на ноги. Она вытерла глаза. Её беспокоило что-то ещё, но она не могла понять, что именно. Девушка обошла периметр их импровизированного лагеря, прокрадываясь мимо часовых с затуманенными глазами, бесшумная как ветер. Армия этого проклятого псалмопевцав, Конрада Белого, отстала от них больше чем на полдня. По настоянию Дисы они направились в Храфнхауг как можно быстрее.

– Моим людям нужно время, – сказала она Ульфрун. – Чтобы собрать провизию и укрепить стены. Чтобы обдумать битву в их доме.

И Ульфрун согласилась, хоть её люди были недовольны этим решением. Они хотели нанести удар по колонне Конрада, чтобы те заплатили кровью за каждый дюйм своего продвижения. Форне даже предложил, чтобы Диса шла перед ними одна.

– Нет, – сказала Ульфрун. – Мы нужны ей, чтобы её народ поверил в угрозу.

А также она не хотела разделять силы. Старые воины-волки выругались и развернулись, но послушались своего ярла.

Диса вышла на небольшую поляну – дыру в пологе леса, образовавшуюся из-за срубленного дерева. Его гниющий ствол лежал в центре, окруженный сорняками и ежевикой. Девушка удивилась, увидев на поваленном бревне Ульфрун. Женщина смотрела в небо, её лицо было залито светом полной луны.

Диса села рядом с ней.

– Ты почувствовала? – спросила Ульфрун.

Диса кивнула.

– Это же Ёрмунганд, змей Мидгарда?

– Пахнет бойней и кровью, дрожит земля, – ответила Ульфрун. – Время почти пришло.