Сумерки рая

Если б мне несколько жизней прожить —
Мне б режиссером в театре служить:
Глазами актерскими дорожить,
С актрисами нервными нежно дружить,

Публику замыслом заворожить,

Братву газетную расположить,
В толпе узнаваемость заслужить,
За час десять судеб суметь пережить.

Но ведь и устанешь в минуты такие,

Забвенья случаются годы лихие,
За ними провалов кривлянья тугие,
Не скроют бессилья уж вопли немые.

Нет, если несколько жизней прожить —

Дальше писателем смог бы я быть:
Взглядом лучистым забвенье пронзить,
Чужою судьбой, как своею, вершить.

Буквы, как четки, слагаются в строки,

Страстным слепцам преподая уроки.
Но словом давно уж разорванным в клоки
Можно ли вылечить чьи-то пороки?

Видно, не хватит бумаги на всех,

И не боясь быть поднятым на смех,
Все же признаться бывает не грех,
Уж лучше читать, чем писать за успех.

И быть полководцем я мог бы вполне,

И бодро скакать позади на коне,
И точным расчетом внутри и вовне
Удары предвидеть, а бегство – вдвойне.

Предвидев, покинуть всю бодрую рать,

Где каждый пока не готов умирать,
Где трудно удачу за лямки поймать
И легче бывает, как все, удирать.

Но были ж когда-то геройские дни,

Кого-то на смерть поднимали они,
И кто-то внушал, что они – не одни,
Но то был не я, я не склонен к бойни.

Мне раны чужие страшны, как свои

Не склонен я перст указать на огни,
Что мальчиков жгут, словно спички, они
Как будто не братья, чужие они

Что ж дальше? Я буду оракул велик!

Вещаю я мудрость веков напрямик,
Я ведаю вечности путанный клик,
И дрожь у любого я вызову вмиг!

Но мудрость прописана та до меня,

Ее изложить попытаюсь вам я.
Но, может быть, сам я не верю в себя,
За что же обманом платить вам, друзья?

Затем я пребуду простым скрипачом,

Я с детства у музы играл ни на чём,
И музыку знал я, и что в ней почём,
Но Моцарт в могиле, и все – ни при чём.

И, видимо, хлебы я должен испечь,

Траву прополоть и не грядки налечь,
Затем, отдышавшись, я лягу на печь —
Заполнив кошелку, на зиму залечь.

Суметь запастись чтоб суметь и отдать,

Я жизни исполню великую дань,
Хотя и немного, но все же отдав,
Себя самого наперед оправдав.

Лишь этим смогу, никому не вредив,

Вернуть все долги, и, судью упредив,
Попробую узкую дверцу открыть
И к правде заветной рывок совершить.

Смогу я остаться тихонько при ней

И каяться, каяться в грешной моей
За то, что не смог сосчитать своих дней…
Простите, был молод, не думал о ней…

Но зов беспокойный послышится вновь

Сыграет скрипач про мечту и любовь
Герой полководец чужую льет кровь,
И капли живые стекают под бровь,

Глаза застилая соленой водой,

И горы опять восстают предо мной.
Зачем то шагаю по свету такой,
Упрямому компасу братец родной.