Сумочка авантюристки. Сонный москит. Брюнетки напрокат

— Она получила наследство пять или шесть лет назад. Она работает только из интереса.

— Да, это нам мало что дает, Пол, кроме подтверждения наших догадок. Разве что некоторое удовлетворение.

— Твоих догадок, Перри, — поправил Дрейк. — И потом, нельзя сказать заранее. Это может помочь, если у тебя есть кое-что против Ридли, да и об этой Гридли, уверен, я смогу еще что-нибудь разузнать. Ну так как?

— Решай сам. Мне сели на хвост, так что потребуется любая помощь. Займись телефоном прямо сейчас, Пол. Я перезвоню тебе минут через двадцать — тридцать.

— О’кей, — сказал Дрейк. — Думаю, полиция переиграет нас, Перри, но попытка — не пытка. За намерение тебя не привлекут.

— Намерение, вот это точно сказано. Я уже завяз по уши. Однако есть шанс, что полиции об этом не известно. Хайнс был замешан в каких-то игорных махинациях, и об этом полиция знает все. Но меня не удивит, если они не почесались проверить этот номер телефона, возможно, они даже не записали его. Ладно, я тебе перезвоню.

— Хорошо, — сказал Дрейк, — но ты держись от этого подальше, Перри. Вокруг этой Уинтерс пахнет жареным.

— Ты мне говоришь! — воскликнул Мейсон. — Самого худшего ты еще не знаешь. Но она, слава Богу, не моя клиентка, это единственное утешение.

Мейсон повесил трубку, сел в машину и проехал несколько кварталов до небольшой гостиницы, которую держала одна из его бывших клиенток.

— Хэлло, Мей, — поздоровался Мейсон. — Как наша приятельница?

— Прекрасно, мистер Мейсон. Она в номере 211. Часа полтора назад я отнесла ей завтрак. Она стеснялась беспокоить меня, но я сказала, что вы распорядились, чтобы ее никто не видел, пока все не утрясется.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Большое спасибо, Мей.

Мей Бэгли, высокой блондинке, было слегка за тридцать. Ее лицо могло показаться жестким, но, когда она смотрела на Перри Мейсона, ее взгляд смягчался.,

— Я даже не записала ее в список постояльцев, мистер Мейсон, на случай, если будет проверка. Номер 211 числится свободным.

— Ну, это лишнее, Мей.

— Вы просили спрятать ее, а когда вы просите, это закон.

— Как мило с вашей стороны, Мей, но вы подвергаете себя…

— Для вас я готова «подвергать себя» каждый день.

— Еще раз спасибо, Мей. Вы добрая девочка. Я пойду наверх.

Мейсон поднялся по лестнице на второй этаж и постучал в дверь номера 211. Эва Мартелл открыла так быстро, словно ждала за дверью. Она была одета для выхода, и, когда она увидела, кто пришел, ее щеки залил румянец.

— О, я так рада видеть вас! Я думала, что пришла хозяйка за тарелками. Я хотела сама отнести ей, но она говорит, вы сказали… Но входите же и садитесь. Сюда, возьмите этот стул, он самый удобный. Я сяду здесь, у окна.

Мейсон уселся, достал сигареты и предложил ей. Она покачала головой:

— Я уже столько выкурила, так волновалась. Сидеть и ждать, не зная, что происходит. Скажите, мистер Мейсон, тетю Адель уже выпустили? Вам удалось все уладить?

Мейсон зажег сигарету:

— Я принес плохие новости, Эва. Не стану ходить вокруг да около — времени нет. Придется выложить вам все без подготовки.

Ее лицо отразило внутреннее напряжение.

— Слушаю вас, — сказала она.

— Полиция выдвигает против Адель Уинтерс довольно обоснованные обвинения.

— В… вы хотите сказать…

— В убийстве и краже.

— Краже?

— Или даже ограблении. Помните туго набитый бумажник Хайнса, из которого он доставал деньги, чтобы заплатить вам?

Она кивнула.

— Полиция обнаружила его среди вещей Адель Уинтерс, когда почтенная дама собиралась „в тюрьму. Там было более трех тысяч долларов.

— Но, мистер Мейсон, это невероятно! Она не могла взять его. Она бы мне сказала, если бы…

— Она взяла-таки его, — заверил Мейсон, — она сказала мне.

— Когда?

— Не так давно. Она сказала, что, когда поднималась за револьвером, бумажник лежал у двери. Предполагается, что Хайнс был в это время уже мертв, а убийца сторожил его в спальне.

— Без оружия?

— Во всяком случае без орудия убийства.

— Мистер Мейсон, я не могу поверить!

— Вы не можете поверить! А как, вы полагаете, должен поступить суд?

— Я… я не знаю.

— Ладно, — сказал Мейсон, — но вас это ставит в тяжелое положение. Я пытался объясниться в окружной прокуратуре, но наткнулся на глухую стену. Они ищут вас.

— Как пособницу?

— Как соответчицу по всему делу наравне с Адель Уинтерс.

— Но я ничего не знаю!

— Вы дали под присягой ложные показания.

— Но я… я не понимала, какое они имеют… Вы-то знаете, как все было, мистер Мейсон!

— Помните, вы звонили мне, когда обнаружили тело, и просили приехать?

— Да.

— Где в это время была ваша тетя Адель?

— Там же.

— В гостиной рядом с вами?

— Да.

— А где было тело?

— В спальне.

— А что делала ваша тетя Адель, пока вы разговаривали со мной?

— Она, дайте вспомнить… Она вышла и осмотрела тело, чтобы убедиться, что он мертв.

— Когда она делала это, она прекрасно могла вытащить бумажник из внутреннего кармана пиджака, где, она знала, он лежит.

— Мистер Мейсон, тетя Адель никогда бы не сделала ничего подобного!

— Но у нее была такая возможность.

— Она не сделала бы.

— Возможность у нее была?

— Да. Была. Но она просто не стала бы делать этого.