«Существованья ткань сквозная…»: переписка с Евгенией Пастернак, дополненная письмами к Евгению Борисовичу Пастернаку и его воспоминаниями

На следующий день мы объявились, и Вера Павловна спешно устроила свадебный ужин. К моей радости папочка охотно пришел и всех очаровал. Он много и просто говорил, пил водку и по дороге к метро объяснял мне, что он, конечно, очень рад за меня, но только у него немного путаются слова и мысли и от выпитого кружится голова. Мы с мамой проводили его до Лаврушинского. Наутро я уехал назад в Черкассы.

В эти годы в армии происходили непрестанные замены и перемещения. Участники войны или увольнялись в запас, или неожиданно получали новые назначения. Перегоняя людей с одного места на другое, старались разрушить связи и взаимоотношения, создававшиеся за годы совместной службы. Мне предлагали место на Дальнем Востоке, на Сахалине. Таня с мамой взялись хлопотать, чтобы меня вернули в Москву или послали куда-либо на научную или преподавательскую работу. Таня заканчивала институт, и ей предстояло распределение. Работу конструктора по самолетам она не могла получить в таких далеких местах.

Летом у нас были сплошные маневры, и я редко попадал домой. Казалось, что благодаря поддержке местного командира благороднейшего генерала Белогорского, мне еще удастся на некоторое время остаться в Черкассах. К тому же я получил звание инженер-капитана.

Папины письма почти прекратились. Он очень устал, и у него болела левая лопатка, так что, окончив вторую часть “Фауста”, он целыми днями занимался в саду, стараясь разогнать боль физическим трудом.

23 июня <1951. Переделкино>

Дорогие мои!

Все по-прежнему и мне нечего вам сообщить. Но мне надо удостовериться, по какому точно адресу перевести вам деньги во второй половине июля. Я это сделаю с божьей помощью 17-го, и если до того времени от вас не будет указаний, как и кому (капитану ли Пастернаку или тебе, Женя) перевести предполагаемые две тысячи, я адрес воспроизведу по образцу этого конверта. Крепко вас целую и желаю вам здоровья и всего лучшего.

Ваш Б.

<17 июля 1951. Москва. Почтовый перевод на 2000 р.>

Дорогие мои!

Вашу телеграмму получил. Эти деньги переведет вам из города Зина. У меня никаких перемен, чувствую себя хорошо, но с шеей по-прежнему. Там оказалась опухоль (жировик), который надеюсь дать вырезать осенью. Если он – единственная причина болей, то, может быть, таким образом от них избавлюсь. Всего лучшего, целую Вас обоих,

Ваш Б.

10 сент<ября> 1951. <Москва. Почтовый перевод на 1000 р.>

Глубокоуважаемая Вера Павловна!

Простите, что затрудняю Вас просьбой о передаче этих денег Евгении Владимировне, согласно ее телеграфной просьбе.

Ваш Б. П.

13 сентября 1951. Черкассы

Боричка!

Прости, что послала тебе телеграмму! Может, у тебя с деньгами плохо, может, ты болен. Это очень плохо, что я все лето не писала. Но было очень трудно. Женя в течение двух месяцев спал по 3–4 часа в сутки, а я, конечно, сочувствовала и старалась как-то ему облегчить. Сейчас слава Богу все нормально, но у меня от постоянного напряжения что-то случилось со здоровьем.

Денег попросила, потому что из 80 р. отдала половину доктору, а я избалована и без денег мне неприятно. Доктор сказал, что у меня миокардит дистрофический, воспаление межреберных мышц, спазмы сосудов, что не в порядке вегетативная нервная система и т. д. А простыми словами, мне часто, а последнее время почти ежедневно становится худо: зажимает сердце, стягивает руки и ноги и нечем дышать – я пугаюсь и совсем скисаю. Бог даст отдышусь. По этой причине просила деньги выслать прямо на имя Веры Павловны Руссиян с доставкой ей на дом, она получит и мне передаст. А мы переехали на новую квартиру, я еще здесь не прописана, к Руссиянам, конечно, захожу, но в неопределенное время. За все лето мне не удалось ни капельки поработать, и я прямо отворачиваю глаза от того угла, где стоят мои холсты и краски.

В Черкассах останусь числа до 25-го, чтобы пробыть вместе 23-е – Женин день. Вера Алексеевна Слетова написала мне очень милое письмо, что у нас проводят газ, но чтобы я оставалась в Черкассах, потому что она сама позаботится и что мне приезжать не к чему – это было в августе. Если ты здоров – зайди скажи ей несколько теплых слов. – Я же постараюсь отправить ей посылочку с яблоками. За все лето мы никому не писали, а потому я чувствую себя очень оторванной от Москвы. Сарра Дмитриевна написала мне одно письмо, она проболела все лето, не знаю, как она сейчас.

Крепко тебя целую.

Женя.

Зимой я снова приезжал в Москву и докладывал в академии. Старался отстоять свое право закончить диссертационную работу и бился, как рыба об лед.