Сущность христианства

Вера в определенное историческое откровение, как в абсолютную истину, необходимо связана с суеверием и софистикой. Библия противоречит морали, противоречит разуму, противоречит себе бесчисленное число раз; но она есть слово Божие, вечная истина, а «истина не может и не должна противоречить себе»[147]. Как же разрешить противоречие между идеей откровения, как божественной, гармонической истины, и мнимым действительным откровением? Для этого человеку, верующему в откровение, приходится прибегать и. самообману, к нелепым отговоркам, к самым дурным, лживым софизмам. Христианская софистика есть продукт христианской веры, в особенности веры в Библию, как божественное откровение.

Истина, абсолютная истина, дана объективно в Библии, субъективно в вере, ибо к тому, что говорит сам Бог, я могу относиться только с верою и послушанием. Разум играет здесь только формальную, подчиненную роль; он занимает ложное, противоречащее его сущности положение. Разум сам по себе является здесь равнодушным к истине, к различению между правдой и ложью; он не имеет критерия в себе; что стоит в откровении, то и есть истина, даже если оно прямо противоречит разуму; он отдан во власть случайностям самой дурной эмпирии. Я должен верить во все, что только нахожу в божественном откровении, и мой разум, в случае надобности, должен защищать его; разум есть собака Божия, canis Domini; он должен принимать как истину все без различия — различение было бы сомнением, было бы преступлением. Следовательно, ему остается только случайное, безразличное, т. е. лживое, софистическое, хитрое мышление — мышление, опирающееся исключительно на всякие необоснованные, двусмысленные определения, на всякие постыдные хитрости и уловки. Но, по мере того, как человек перестает считаться с откровением, по мере того, как разум становится самостоятельнее, противоречие между разумом и верою в откровение выступает все яснее и очевиднее. В наше время верующий может защищать святость и божественность откровения только в сознательном противоречии с самим собою, с истиной, с разумом, только ценою наглого произвола и бесстыдной лжи, только ценою хулы против Духа Святого.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ Противоречие в существе Божием вообще

Понятие Бога есть высший принцип, центральный пункт христианской софистики. Бог есть человеческое существо и в тоже время он должен быть другим, сверхчеловеческим существом. Бог есть всеобщее, чистое существо, идее существа, и в тоже время он должен быть личным, индивидуальным существом. Бог есть лицо, и в тоже время он должен быть Богом, всеобщим, т. е. не личным, существом. Существование Бога достоверно, более достоверно, чем наше собственное; ему присуще особое, отличное от нас и вещей, т. е. индивидуальное бытие, но при этом его бытие должно быть духовным, т. е. не заключать в себе осязаемых особых свойств. В слове «должен» всегда отрицается то, что утверждается в слове «есть», Основное понятие является противоречием, замаскированным софизмами. Бог, не пекущийся о нас, не внемлющий нашей молитве, не видящий, не любящий нас, не есть Бог; следовательно, существенным свойством Бога является человечность; но с другой стороны, говорят: Бог, не существующий для себя, вне человека, над человеком, как другое существо, есть призрак; значит, существенное свойство Бога есть сверхчеловечность. Бог, не похожий на нас, не обладающий, подобно субстанции Спинозы, ни сознанием, ни разумением, т. е. лишенный личного разумения, личного сознания, не есть Бог. Главное условие божества есть существенное тождество с нами; понятие божества ставится в зависимость от понятия личности, сознания, как наивысшего, что мы можем мыслить. Но на ряду с этим Бог, существенно не отличающийся от нас, не признается Богом.

Характерной чертой религии является непосредственное, непроизвольное, бессознательное созерцание человеческой сущности в качестве другого существа. Но как только это объективно созерцаемое существо становится предметом рефлексии, богословия, оно превращается в неисчерпаемый источник лжи, обмана, заблуждений, противоречий и софизмов.

Особенно характерную, удобную уловку христианской софистики составляет непознаваемость и непостижимость существа Божия. Но тайна этой непостижимости, как мы сейчас увидим, заключается в том, что определенное, естественное качество обращается в неопределенное и неестественное, и тем самым создается иллюзия, будто существо Божие отличается от человеческого и поэтому является непостижимым.