Сувенир

Через год оказалось, что у отца с «тетей» завязался роман. Из семьи он не ушел, но с тех пор родители больше не были счастливы. Это Сергей знал наверняка, так как и их «цвет» изменился. Он страдал и мечтал, что рано или поздно научится влиять на свечение окружающих людей, чтобы менять их чувства.

И научился. Поначалу незначительно, большим усилием мысли, но все же ему часто удавалось сделать так, чтобы свечение вокруг матери становилось ярче и шире. Тогда она снова улыбалась, и в дом на какое-то время возвращался мир и покой.

Со временем умение росло, и годам к двадцати Сергею не составляло никакого труда «перекраивать», как он это называл, почти любого собеседника. Также он заметил, что и неживые предметы, особенно металлы, обладают свойствами влиять на людей. Но тогда, в юности, он не придал этому значения.

И только через много лет, заглянув в обезображенное лицо войны, потеряв почти всех близких, а затем и себя, он почувствовал: необыкновенный дар дан ему неспроста. Он никогда не сможет восполнить своих потерь, но, возможно, он способен избавить от потерь других людей.

Тогда Сергей принял решение поступить в университет и стал изучать природу свечения, которое не переставал видеть ни на минуту, даже в моменты пьяного полузабытья. Он искал реактив, который значительно усилил бы воздействие металлов на биополе человека. То есть, превращал какой-либо из известных металлов в ордий.

— Невероятно! Как в сказках про философский камень! — воскликнула Ульяна, когда Ратный на мгновенье замолчал.

— Вроде того, — старик довольно сощурился. — Только камень должен был превращать металл в металл, а ордий — людей в людей. Он был почти у цели, но одной жизни недостаточно для такого дела.

Глеб Сергеевич тяжело вздохнул, потом продолжил:

— Конечно же, он научил меня всему, что открыл. Но у меня не было его способности видеть. Все приходилось проверять опытным путем, наблюдать, ждать. Ушли десятилетия, прежде чем я получил реактив.

От волнения голова Ратного снова затряслась, но он глубоко погрузился в воспоминания и больше не пытался сдержать недуг. Говорил и говорил, не останавливаясь:

— Реагирует он только с серебром, но результат просто невероятный! Мы и предположить не могли, что полученный металл будет иметь видимое излучение. Ты представляешь, насколько это облегчило в итоге мою задачу? В зависимости от пропорций я могу в два счета менять свойства ордия. И радиус действия превзошел все ожидания. Пока что не могу сказать точно, но уверен, что не менее пятидесяти метров. И это один грамм!

— А это не вредно, как радиация? — испугалась Ульяна.

— Вовсе нет! Излучение ордия имеет совсем другую природу. По-твоему, дожил бы я до семидесяти восьми, будь он радиоактивным?

Старик кивнул в сторону залитой светом потайной комнаты.

— А почему все огоньки разного цвета?

— Как я уже говорил, это зависит от количества реактива. Пока что я получил пятнадцать видов. Этот, — Ратный указал на диадему свинки Зои, — «ордий три, изумруд». Его излучение компенсирует недостаток изумрудно-зеленого цвета в биополе, отвечающего за честность.

— Постойте, мне не совсем понятно. Даже если допустить, что ваши слова — правда, разве качества человека зависят от биополя, а не наоборот? Ну, вроде как протухшая рыба: можно чем-нибудь ее смазать и временно убрать душок, но от этого она не станет свежей.

— Очень правильный вопрос! — воскликнул старик, обрадованный интересом Ульяны. — Человеку повезло больше, чем рыбе. «Тухлую натуру» вполне можно освежить. Мои наблюдения показали, что связь — двусторонняя. При постоянном воздействии на свечение меняются и свойства личности. Хоть, кончено, обратный процесс в десятки раз медленнее, чем прямой — когда человек сознательно пытается привить себе какие-то качества, его свечение меняется молниеносно.

— То есть, немного напрягся — и ты уже хороший? — пошутила Ульяна.

— Или плохой, — улыбнулся в ответ старик.

— Но почему вы так уверены в своем открытии, если сами не видите, как отец?

— Проверял. И не раз.

— Как?

— Подарки дарил, — Ратный хитро подмигнул.

— Все равно, здесь что-то не сходится. Вы говорите, личность меняется. Почему же тогда пирамид… моя начальница заболела?

— Иногда возникают побочные эффекты. Если душевный недуг очень застарелый, запущенный, появляются нетипичные реакции. Но это не смертельно.

— Ну и ну! — Ульяна взяла Зою и потрясла. Монетки закружились вихрем. — Значит, вы знали заранее, что на нее нападет эта чесотка?

— Ни в коем случае! — старик отчаянно замотал головой. — Всегда бывает по-разному. Мне кажется, это зависит от окружающих людей.

— Как это?

— В вашем случае, наверное, многие желали что-то подобное объекту.

— Точно! — Ульяна хлопнула в ладоши. — Я ведь не раз слышала, как кто-то говорил: «Чтоб у нее ряха треснула!» И что же, она теперь навсегда такой останется?

— Этого я не знаю, но изменится точно. Раз появился побочный эффект, то и прямой будет.

— Надолго?

— Сложно предсказать. Кому-то хватает на многие годы. Другим на месяц. Уроки ведь все по-разному усваивают.