Сварогов

   Фауст--доктор! Лунный свет,

   Кипарисы -- точно сцена!

   Я войти готова в роль...

   Вечно, страстно, неизменно

   Я люблю тебя, изволь!

   XXX

   О, приют любви священный!

   Пусть привет к тебе летит!

   Сон невинный, сон блаженный

   О любви нам говорит!

   Ночь в саду, луна и пенье,

   Хоть избиты и смешны,

   Навевают упоенье

   В сотый раз былые сны!

   Анна, сердцу уступая,

   Прошептала: "Милый мой!

   Верь, пока тебе нужна я,

   Буду я всегда с тобой!

   -- Анна! -- Нет, без поцелуя!

   После ужина, в саду,

   Многое тебе скажу я...

   Приходи, тебя я жду!

   XXXI

   Ряд куртин, деревьев группы,

   Сад Цирцеи очень мал,

   Но красиво, как уступы,

   В три террасы упадал.

   В этом вкус был обнаружен.

   Сад уютен был и мил.

   На тeppacе средней ужин

   Нимфой сервирован был.

   Серебро, хрусталь и вазы...

   В чашах крымского вина

   Отражались, как топазы,

   Звезды неба и луна.

   Всюду милые затеи...

   К лампам двум на огоньки,

   Как поклонники Цирцеи,

   Налетали мотыльки.

   XXXII

   -- Граф, вы не поэт! - вздыхала

   Сафочка, - Я смущена...

   Восхищаетесь вы мало!

   -- Чем? -- Ах, звезды! Ах, луна!

   Генерал заспорил с Анной:

   -- Плох ваш Крым! Мне Рейн милей!

   -- Желтый Рейн? Там так туманно,

   Этот Рейн Невы мутней!

   Draсhenfels и копоть дыма!

   Я в Швейцарии была,

   И она не лучше Крыма!

   -- Вам не нравится скала

   Лорелеи? -- Скучно, право!

   Вот романс пленил меня!

   Генерал шепнул лукаво:

   -- Лорелея вам родня!

   ХХХIII

   Анна улыбнулась... -- Ницца,

   Биариц -- как хороши!

   Дмитрий стал чуть-чуть сердиться:

   -- Были, генерал, в Виши?

   -- Нет-с! -- А ведь для вас полезно!

   -- Не хотите ли вина? -

   Анна вставила любезно.

   Злила Дмитрия она.

   Серж являл Цирцее чувство,

   Доктор, соблюдавши пост,

   В честь артисток и искусства

   Произнес витийный тост.

   Серж, амурность в генерале,

   Анны смех, врач-цицерон

   Дмитрию, надоедали.

   Ужином он был взбешен.

   XXXIV

   -- Ах! - вдруг вскрикнула Цирцея,

   Сколопендра! Бейте, граф!

   -- Где дракон? Давайте змея! -

   Граф вскочил, палаш изъяв.

   Извивавшегося гада

   Тотчас граф сразил мечом.

   -- Рыцарь мой! Вас ждет награда!

   -- Смерть за вас мне нипочем!

   Сколопендры появленье

   Возбудило шутки, смех,

   Дам минутное смущенье,

   И развеселило всех.

   Серж острил, косясь на графа,

   Что его геройству рад,

   Что у сколопендры Сафо

   Позаимствовала яд.

   XXXV

   Наконец прощаться стали.

   Дмитрий первый вышел в сад.

   Полон страстной был печали

   Роз и миртов аромат.

   Кто-то шел во тьме аллеи,

   Стукнуло кольцо ворот...

   На балконе тень Цирцеи

   Дмитрий видел... -- "А, ну вот!

   Дождался и граф амура!

   Это он с ней! Началось!

   Нимфы белая фигура,

   Прядь распущенных волос...

   Быть Ордынцевой графиней

   Вам судьба предречена!

   Кисти влажные глициний

   Рвал он нервно: -- Где ж она?

   XXXVII

   "Льют цветы благоуханье,

   И мастику я зажгла,

   Приходи же на свиданье!.."

   Голос пел, -- она звала!

   Анна шла к нему в аллее...

   -- Наконец! -- Иди скорей!

   За террасой, где темнее,

   Тихо щелкнул ключ дверей.

   -- Здесь! -- шепнула Анна скоро,

   Это комната моя!

   В темноте упала штора,

   Лампочка, лучи струя,

   Загорелась синим светом

   И открыла уголок

   С зеркалом и туалетом,

   И глицинии цветок.

   XXXVII

   -- Каждый день я утром рано

   Ставлю свежие цветы! -

   Робко улыбнулась Анна. -

   Вот и розы, любишь ты?

   -- У тебя здесь все так мило...

   Знаешь, - Дмитрий говорил, -

   Сердце многое забыло,

   Я когда-то лучше был!

   Но и нынче, -- это странно, --

   Точно юношей стал я...

   Прелестью забытой, Анна,

   Веет комната твоя!

   Близость женщины любимой.

   Ночь, постель твоя, цветы

   Вновь томят непобедимо...

   Я смущен... поверишь ты?

   ХХХVIII

   -- Дорогой мой!.. -- Да, смущенье

   Оттого, что знаю я,

   Что сейчас, через мгновенье,

   Анна, будешь ты моя!

   Ласки первой, власти милой

   Право, данное тобой,

   Снова сердце мне смутило

   Счастьем, нежностью, мольбой!

   Ты мила мне, ты желанна!..

   К Дмитрию прильнув на грудь,

   Личико старалась Анна

   Скрыть и спрятать как-нибудь...

   Вся поникнула пугливо,

   Смущена, нежна, слаба, --

   Так улыбка тороплива,

   Так ребячлива борьба!..

   XXXIX

   Пусть закроет сеть глициний

   В храм любви заветный вход

   И своей гирляндой синей

   Сон счастливый перевьет!

   Ночь тепла и ароматна,

   В этот час ночной порой, --

   Что довольно вероятно, --

   Вылетает Эльфов рой.

   Из глициний и магнолий

   Хор летит, певуч и смел,

   Блещет лезвием дреколий, --

   Поэтичней: пик и стрел.

   Эльфов стрелы полны яда,

   Что разлит по всем цветам...

   В этот час в аллеи сада

   Выходить опасно нам!

   XL

   В этот час все негой дышит

   И любви печалью злой.

   Сердце бедное не слышит,

   Как уколется стрелой...

   Яд былых воспоминаний

   Проникает в грудь опять,

   В тайной прелести мечтаний

   Вновь начнешь грустить, вздыхать.

   Развернется венчик розы,

   Озарен луны игрой,

   И насмешливый позы

   Принимает духов рой:

   -- О, глупец! О, простофиля! -

   Эльфы шепчут и цветы,

   Юной страсти водевиля

   Разыграть не можешь ты!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

АННА

   Candida me capiet, capiet me flava puella,

   Et etiam in fusco' grata colone Venus.

   Ovidius Naso. "Amores".

   I

   Солнца мне! Здесь хмуро небо!

   Ждем любви мы, а на нас

   Льется дождь... В лучах лишь Феба

   Зреют страсть и ананас.

   Страсть цветет там померанцем.

   Поспешай к иной земле,

   Кто, не став вегетарьянцем,

   Любит женщин, дичь, филе.

   B Крым! Там лавры и лимоны,

   И лимонов двух овал

   У пленительной Миньоны

   Скрыт под сенью покрывал.

   Муж рогатый с каждым годом,

   Жен объятия там -- рай,