Сведи меня в могилу

Ведь точно. Она же не видела его нагим. Когда развязывал ей глаза, уже под одеялом был. Ещё и утром ускользнула. Не успел показаться во всей красе. А вот если перестановка… Полюбоваться русалкой сейчас был бы совсем не прочь. Чтобы, стоя в воде, выжимала мокрые волосы. Чтобы капельки очерчивали изгибы. Окружение благоволит. К тому же – хоть что-то интересное. Но, поменявшись со спутницей местами, не обернулся. Потому что она о том попросила.

Ночь супруги встретили на лесной прогалине. Низкая трава – колючая ворсовая подстилка. А вокруг – лес, лес, один лес с его корягами, пышными кустами и кусачей крапивой. Полянка была сродни колыбели. Ни журчаний ручьев, ни скрипа ветвей, ни кукушкиной считалочки. Отдыхай себе, скиталец. Только прежде развесь по периметру датчики охранной системы, чтоб не проснуться с волчьими клыками в шее. Куда лучше вскочить от визга сигнализации и спросонья палить по светящимся глазам.

В горячих углях румянили бока картофелины. Там же, венчая горку пепла, попыхивал чугунный заварник. Шампуры с шампиньонами – выше, чуть в сторонке, поддерживаемые нехитрой конструкцией из веток. Опускался лёгкий морозец, и, чтобы муж не чувствовал себя прикованным к костру, жена припасла новёхонькую мужскую охотничью куртку – из аловы, с ворсовым подкладом.

Сон в палатке отменяется. Так звёзд не видно. И плевать, что затянуло тучами. Всё равно такую дуру вдвоём не дотащили бы. Альтернатива – «умные» спальные мешки. По заверениям производителей, и в минус сорок в сугробе ещё и ножку высунешь. Богату с таким чудом сталкиваться не приходилось, но обещание комфорта «как у мамки в пузе» звучало вполне жизнеутверждающе.

Мрак разгонял не огонь. Угли давали тепло, а свет – кемпинговый фонарь. Вопреки названию, основная его задача – отпугивать насекомых. Включённый на малую мощность – радиус в десять метров, окрашивал лица болезненным жёлтым.

Вини ткнула грибочек кончиком ножа. Не готов. Рядом хлюпнуло. Повернув голову на звук, вздёрнула бровь. А спутник и не смутился. Мол, чего ещё ожидала? Сама ведь дала. Нежадный, отпив ещё, протянул флягу даме. Насмешливый жест вежливости пресекла железная рука, хватанувшая подачку. Девушка принюхалась, засомневалась. В итоге глотнула, кисло поморщилась.

– Фу.

– Из твоего бара, – прокомментировал Богат, принимая обратно.

– Что это?

– Скажем так, в моём коньячном топе занимает почётное второе место.

– Жаль гостей. Для них брала. Повелась на цену.

– Ну, судя по ассортименту буфета, жалеть тебе некого. Не припомню, чтоб кто-то приходил.

Далеко-далеко в чащобе согласно ухнула сова.

– Остановись лучше на чае, – съехидничала Вини. – Вот где «букет».

– Обойдусь. Пей сама свою траву.

Мельком зыркнув на него, втайне отложила чаепитие. Принципиально.

В хорошей компании принимать на грудь в гордом одиночестве нисколько не зазорно. Блаженное тепло питало мышцы. Тело восстанавливалось после долгой ходьбы, но лечь не просилось. Будто распаренный после бани, Богат оставался в тонусе. Так и млел, зная, что «вертолёты» ему не грозят. Качественный коньяк.

Бледное желтушное освещение откатывалось в оранжевый спектр. Рыжеватые лучи золотили скульптуру задумчивой женщины. Новый образ цеплял. Сидя на рюкзаке, широко расставив ноги, оперлась локтями на колени. В берцах, походной одежде, старой бейсболке. Для полноты образа не хватало сигареты в зубах. Хоть бы палочку погрызла. Ночь. Лес. Тихо, даже костёр не стрекочет. Картина становится глубже, если быть знакомым с личной драмой натурщицы. О чём она молчит с высоты эшафота?

У Богата открылось второе дыхание. Силы искали выхода, подталкивали на подвиги. Причинно-следственные связи в мозгу сохраняли форму, содержание плыло. Проснулась фантазия. Уже прикидывал, как прижать, где перехватить. Таков азарт охотника. Тончайшая грань – где кончается игра и начинается война. Или первое вертихвостки в критический момент назовут последним исключительно в оправдание своей природной распущенности? Слабый пол. А тут ситуация в своём роде исключительная. Если рассудить, чисто теоретически… Считается ли актом вандализма роспись здания под снос? Или грехом лепка из плесневелого хлебного мякиша? То-то же. Да и чего она смогла бы предъявить? Поплачется легавым, как над ней надругался муж? Смешно. Уже в зависимом положении. Другого провожающего не найдёт. Весь год с ней нянькался. Дом не отпишет, зато из рук не выпорхнет. Ведь… ей понравилось. По глазам видит, что понравилось! У девочек так в генетическом коде записано.

Бес шептал ему на ухо. О заслуженной награде. Об удовольствии, что превзойдёт прошлый раз. Чтобы теперь всё было по-взрослому. Богат, его трезвая половина, борющаяся с из ниоткуда взявшейся маньяческой сущностью, надеялась, что от преступления отваживает не один лишь пистолет на бедре Вини. Не может быть, чтобы его от обычного алкоголя так понесло.

Отошёл в тень, прихватив с собой бутылку воды. Вернулся с мокрым лицом. Его уже ждали с кружечкой чая. Вложили в ладони. Как из другой галактики донеслось:

– Выпей. Отпустит.