Свет Азии

— О, махараджа, я поклоняюсь этому благословенному дому, из которого произойдет свет более яркий, чем свет солнца! Знай: все эти семь страшных видений означают семь радостей; первое — широкое великолепное знамя со знаком Индры, брошенное на землю и унесенное прочь, означает конец старой веры и начало новой: боги так же изменяются, как люди; как минуют дни людей, так пройдут, наконец, и века богов. Десять огромных слонов, тяжелою поступью потрясавших землю, означают десять великих даров мудрости, под влиянием коих царевич покинет свое государство и потрясет мир провозглашением истины. Четыре коня, изрыгающие пламя — это четыре добродетели, которые приведут сына твоего от сомнения и мрачных мыслей к радостному свету. Вращавшееся колесо с блестящей золотой ступицей — это драгоценное колесо совершенного закона, колесо, которое сын твой пустит в обращение в виду всего мира. Огромный барабан, в который царевич бил так, что шум слышался во всех землях, означает гром проповеди слова, которое он провозгласит. Башня, возвышавшаяся до неба — это распространение благовестия Будды драгоценные камни, которые он бросал — это неописуемое сокровище истинного закона, дорогого, желательного как для людей, так и для богов. Вот значение башни. Что касается тех шести, которые плакали, закрывая себе рот, то это шесть главных учителей, которых сын твой яркою правдою и неоспоримыми доводами убедит в их заблуждениях. О, царь, возрадуйся! Владения царевича обширнее всякого царства, его рубище отшельника предпочтительнее драгоценных золотых одежд. Вот что означали твои сны! Через семь дней и семь ночей начнется исполнение этих предзнаменований.

Так говорил святой человек и смиренно положил восемь поклонов, три раза коснувшись земли; затем он повернулся и вышел; но когда царь послал во след ему богатый дар, посланные вернулись и сказали:

— Мы вошли за ним в храм Чандры, но там никого не было, кроме серой совы, которая вылетела из святилища.

Так иногда являются боги.

Опечаленный царь подивился всему этому и приказал устроить новые развлечения для привлечения сердца Сиддхартхи к танцовщицам его увеселительного замка; в то же время он удвоил стражу у всех железных ворот.

Но кто может заградить путь судьбе?

Душу царевича снова стало волновать желание увидать свет за воротами дворца, жизнь людей, которая была бы такою приятною, если бы волны ее не стремились к бесполезному и горестному концу в сухих песках времени.

— Дозволь мне, умоляю тебя, посмотреть на наш город! в его настоящем виде просил он царя Суддходану. — Ты в своей нежной заботливости приказал народу удалить все неприятное и будничное, разукрасить улицы, представиться веселыми, чтобы радовать меня; но я узнал теперь, что не такова повседневна и жизнь; если бы я стоял ближе к царству и к тебе, отец, я желал бы увидеть народ и улицы в их простой, обычной обстановке, в их будничных занятиях, узнать, какою жизнью живут все эти люди, не причастные власти. Позволь мне, дорогой государь, выйти тайно из моих счастливых садов; я вернусь в их мирное убежище более довольным, а если и не более довольным, то более мудрым. Отец! Прошу тебя, дозволь мне завтра свободно погулять по улицам в сопровождении моих слуг!

Царь сказал в совете своих министров: — Может быть, эта вторая прогулка поправит зло, причиненное первою. Заметьте, как пугливо озирается сокол, когда его расклобучат[6], и какими спокойными глазами глядит он, когда привыкнет к свободе; пусть сын мой осмотрит все, но необходимо сообщить мне после, каково будет его душевное настроение!