Свет души

Шахтеры радостно пожимали друг другу руки. Только недавно им грозила гибель, а теперь не было людей счастливее их: работа, которой они отдали массу физических и душевных сил, успешно завершилась! Дорж разделял всеобщую радость, но его угнетала мысль о том, что по неосмотрительности и безответственности все эти ликующие люди, а в их числе и он, могли оказаться погребенными под грудой угля. Картина, возникшая в воображении молодого шахтера, ошеломила его. Нет, в шахтерском труде не может быть мелочей! Строгий расчет, неуклонное соблюдение всех правил безопасности — неукоснительный закон для каждого, кому доверена работа под землей.

II

Снег падал крупными пушистыми хлопьями. Сухой и скрипучий, он все вокруг устлал белым покровом и изменил до неузнаваемости. Стоял безлунный морозный вечер. Ближе к полуночи снегопад прекратился, небо очистилось от свинцовых туч, и на темной поверхности его показались звезды. В домах и юртах люди не спали. Отовсюду доносились возбужденные голоса, музыка. До Нового года времени оставалось в обрез, и в веселые хлопоты, предшествующие его встрече, были вовлечены все, кто намеревался отметить этот радостный праздник, родившийся одновременно с молодой Монгольской Республикой.

До победы Монгольской революции в соответствии со старыми традициями в стране отмечался только лунный новый год, приходившийся на конец февраля — начало марта. А теперь Новый год стал одним из любимейших праздников молодой страны. И люди стремились отметить его торжественно и весело. Это делалось, разумеется, не для того, чтобы хвастать друг перед другом своим богатством — теперь были иные времена, и празднество больше не служило средством демонстрировать свою состоятельность. Теперь все были равны, все трудились и задолго готовились к этому всенародному торжеству.

Накануне Бадрангуй с Даланбаяром старательно обошли все лавки в поселке и запаслись разнообразной вкусной едой. В Баянзурхе они купили две бутылки дорогого вина и бутылку водки. По случаю праздника из сундучка были извлечены только что купленные брюки, пиджаки и дэлы с курчавыми бараньими воротниками, которые теперь назывались по-новому — пальто. Пальто с непривычки сильно жало в плечах и под мышками и производило впечатление тяжелого панциря. Бадрангуй долго вертелся перед зеркалом, тщательно оглядывая себя со всех сторон, и в конце концов заявил, что, пожалуй, переоденется в старое платье: новое пусть пока полежит, к нему еще надо привыкнуть. Он снял европейский костюм и надел монгольский. Даланбаяр предпочел современную одежду и, не переставая подтрунивать над товарищем, потащил его в клуб.

При входе в клуб Бадрангуя охватило радостное предчувствие. «Может быть, все оттого, что сегодня праздник», — подумал он. Но тайный внутренний голос подсказал ему, что это не так. В большом зале царило веселое оживление. Одни чинно восседали на стульях, расставленных вдоль стен, другие прохаживались по фойе или нерешительно топтались в дверях. Появление двух друзей не осталось незамеченным: может быть, потому, что их уже хорошо знали в поселке, а может быть, они просто выглядели очень уж по-разному. Большие карие под тонкими черными бровями глаза Бадрангуя моментально отыскали красивую девушку в широком шелковом дэле и белом берете, кокетливо сдвинутом набок. Толстая коса, перекинутая через плечо, опускалась по груди до самой талии. Вскоре и узкие, чуть раскосые глаза Даланбаяра оказались прикованными к той же девушке. Перехватив взгляд друзей, она едва заметно улыбнулась, и каждый из них был убежден, что улыбка предназначалась исключительно ему.

Посреди зала возвышалась нарядная елка, украшенная яркими картонными и стеклянными игрушками. Вот чья-то рука осторожно коснулась струн мандолины, и над гулом людских голосов полились одна за другой веселые мелодии. Весело закружились пары. В перерыве между танцами распорядитель вечера объявил «Смотр талантов». Выйдя на середину зала, он заглянул в записку и объявил:

— Поступила просьба к рабочему первой шахты товарищу Даланбаяру. Где товарищ Даланбаяр? Пусть выйдет сюда и что-нибудь споет.

Даланбаяр залился ярким румянцем и сердито шепнул на ухо Бадрангую:

— Какой наглец хочет выставить меня на посмешище?

— Наверно, «червовая дама», — засмеялся Бадрангуй. — Она, поди, и до меня доберется. — Внезапно ему захотелось убежать без оглядки из зала. В нем бурно нарастало ощущение не изведанного дотоле счастья, и он панически боялся, что кто-нибудь может осквернить его неловким словом или бесцеремонным взглядом.

Раздались аплодисменты. Даланбаяр поднялся с места. Гомон тотчас смолк — все присутствующие обратили свои взоры на молодого шахтера. Он приложил руки к пылающим щекам, как бы стараясь унять жар, затем поискал глазами гостью Хорло, но, не найдя ее, глубоко вздохнул и запел мягким низким голосом. Никогда прежде не слышал Бадрангуй, как поет его друг, и приятная мелодия и манера исполнения поглотили все его внимание.