Свет и тьма

— Кассей, по прозвищу Бессмертный. Первый из вурд, — я не сопротивлялся действию зелья, слова лились сами собой.

— Зачем он это сделал?

— Это было одним из трёх моих желаний. Я пожелал, чтобы он его убил.

— Что за желания? — уставил на меня злобный взгляд Григорий.

— Вы теряете время, ваша светлость. Вряд ли это относится к делу, — вмешался Святогор Макарович, указав взглядом на ускользающий песок в часах. — Задавайте только конкретные, важные вопросы.

Григорий недовольно поморщился и все же не согласиться с тем, что Святогор Макарович прав, он не мог.

— Освобождение Инесс Фонберг твоих рук дело? — спросил он.

— Да, — кивнул я.

— Откуда взялся этот Кассей? Его прислали метрополийцы?

— Нет, мы с отцом его освободили.

— Зачем вы это сделали?

— Мы этого не планировали. Это произошло случайно, мы надеялись таким образом спастись от напавшего на нас Каина Фонберга.

— Почему он напал на вас?

— Из-за артефактов Инесс Фонберг, за которыми мы пришли.

— Твоего отца убил Каин Фонберг?

— Да.

— А Вулпесов?

— Инесс. По моей просьбе.

Григорий скептично усмехнулся и покачал головой.

— Твой дядя сказал, что твоя мать носит дитя, воплощение тёмной богини. Это правда?

Мне очень хотелось солгать, но действие зелья правды было ещё очень сильно. Не в силах противостоять этому, я кивнул и сквозь зубы прошипел:

— Правда.

— Это из-за неё ведьмы увидели тёмные знамения! Из-за неё мир погрузится в хаос! — Григорий потерял самообладание и забыл, что нужно спрашивать, а не утверждать.

— Вы теряете время, — снова настойчиво напомнил ему Святогор Макарович, который явно был недоволен тем, как Григорий ведёт допрос. — Задавайте вопросы…

— Я сам знаю, что мне делать, — огрызнулся на него Григорий, не дав договорить и снова вперил в меня возбуждённый, где-то даже безумный взгляд.

— Что задумали вурды?

— Они желают восстановить равновесие, — в этот раз мне пришлось приложить усилия, чтобы немного обмануть зелье и не сказать, что вурды собираются сместить Володаров с престола.

— Какое, к чёрту, равновесие? — разозлился Григорий, покосившись на песочные часы. — Что они задумали? Они как-то связаны с чернокнижниками?

— Я точно не знаю, мне кажется да.

— Что за призыв они готовят и где?

— Призыв чернобога здесь в Китежграде.

Вряд ли я сказал что-то, чего они сами не знали, но меня весьма радовало, что они теряют время и задают не те вопросы. Хоть я и наговорил уже на три казни вперёд, зато был шанс, что об остальном они так и не узнают, и вурды смогут исполнить то, что задумали. Правлению Володаров придёт конец, пусть мне и не суждено дожить до этого времени, но эта мысль в последние часы жизни, однозначно, будет согревать мне душу.

— Какова цель этого призыва? — спросил Григорий.

— Пришествие чернобога породит тысячи тёмных чародеев.

Святогор Макарович и Григорий мрачно переглянулись.

— Кто это всё организовал? Метрополия?

— И да, и нет. Метрополия такая же пешка в руках богов. Как мы все. Существует только одна цель — высшая. Восстановление равновесия.

— Что за равновесие, почему его так важно восстановить? — не дав Григорию задать следующий вопрос, вклинился Святогор Макарович.

— Если этого не сделать, всем мирам придёт конец. Все четыре мира погибнут.

Святогор Маркович сначала помрачнел, потом в ужасе уставился на меня и отстранился.

— Он светлый, который предал светлых богов и служит тьме! Врёт он! — недовольно воскликнул Григорий и стукнул по столу песочными часами.

И кое в чём он был прав, время действия зелья вышло, я и сам это уже почувствовал, но про равновесие мне лгать необходимости не было.

— Это правда, — победоносно заулыбался я.

— Я не верю тебе, сученыш, — наклонившись, прошипел Григорий. — Ты скажешь сейчас всё, чтобы спасти свою задницу. Ты преступник, ты убил своего правителя и предал родину. Но, послезавтра ты отправишься на виселицу, а твоих дружков кровососов мы вскоре всех изловим и отправим в Навий мир. И за то, что ты сделал, я уничтожу весь твой род, в этом можешь не сомневаться. Пусть я и поклялся не трогать твою мать и сестру, но поверь, я найду другой способ сделать её жизнь и жизнь твоей семьи невыносимой, пока они все не сдохнут.

Он был так ослеплён злобой, что совсем позабыл, что руки у меня пусть и в кандалах, но цепь позволяет ими шевелить, а он наклонился довольно низко, буквально подставляя свою морду под удар.

Без раздумий я врезал, вложив в удар всю накопленную ярость. Жаль, цепь не давала полной свободы, поэтому удар получился смазанный, а второй я нанести не успел.

Григорий резко отскочил, мне в затылок тут же прилетело чем-то тяжёлым, так что я долбанулся лицом о стол. Потом был ещё удар и ещё, Святогор Макарович явно желая выслужиться перед Великим князем, намерился впечатать моё лицо в столешницу. И сквозь удары я услышал повелительный голос Григория:

— Всё, хватит! Мы ведь не хотим, чтобы на казни его никто не узнал. Уведите его в камеру!