Свет надежды

О, вот она, его истинная сущность. Непреклонность и властность. Его отношение было одинаковым ко всем, даже родные дочери не стали исключением. Так было всегда. Не рискуя испытывать на прочность его терпение, Айна все же повиновалась и медленно подошла к отцу, чуть склонив голову в почтительном приветствии. В этот раз Сверр все же встал со своего места, нарочито медленно приблизился и, небрежно обхватив ее лицо своими грубыми ладонями, поднял к себе. Он долго всматривался в нее, придирчиво изучал. Наконец, довольно улыбнулся, и от этой жуткой улыбки ей стало не по себе.

- Вижу, ты в полном здравии, что не может не радовать меня. Однако молчаливость твоя настораживает. Ты бледна. Возможно, мои люди несколько перестарались в своих усердиях поскорее доставить тебя домой, но это поправимо.

«Домой». Удивительно, как хлестко ударило это слово. Наотмашь. Не здесь был ее дом. Не в этих роскошных страшных стенах. Здесь было холодно, неуютно, чуждо. Ее душа рвалась обратно... обратно в Зангру. Словно там была ее родная сторона. Поразительное дело, как быстро она прикипела душой к чужбине. А ведь там она была незваной гостьей. Не было теперь у нее дома. Нигде. Айна еще не ведала, как смогли люди Сверра организовать похищение и как к этому отнеслись в Зангре. Быть может, там решили, что это она сама устроила себе побег...

- Дитя мое, я дам тебе время успокоиться и обвыкнуться после твоего долгого пребывания в землях этих дикарей. Видят боги, я пытался вернуть тебя домой еще там, на встрече, но твой страх перед мужем, вероятно, слишком уж силен. Но более тебя не должно это волновать. Здесь ты в безопасности.

- Я все еще остаюсь женой правителя Зангры, - напомнила Айна, едва сдерживая себя, чтобы не выдать отвращения к словам отца. Дикари? Никакие они не дикари. Кому, как не ей об этом знать? Ей, прожившей с ними больше года. Ей, видевшей собственными глазами, как тепло приняты были беженцы, искавшие в чужих краях у своих врагов защиты от собственного правителя. Ей, столько раз сумевшей убедиться, как мудр и справедлив правитель Зангры. Напротив, это правитель Моргаша выставлял свой народ дикарями, жаждущими крови, чужих земель и богатств.

- Это уже моя забота, дочь моя. Главное, что ты дома.

И вдруг Айна вспомнила свое видение. Она вспомнила огромную армию, надвигавшуюся от границ к сердцу Зангры - к замку правителя. Сколько же времени прошло с того момента? Что сталось с городом? Тревога холодной рукой сжала ее сердце.

- Вы хотите напасть на Зангру?

- Тебя проводят в твои покои, - ушел от разговора Сверр. Он отвернулся и поспешил занять свое место на троне, давая понять, что на этом аудиенция закончена. Родительский долг выполнен, а в дела политики он никого не намерен впускать.

Из темноты тут же появились стражники и обступили ее. Разговор был окончен. А судьба Зангры стала главой тревогой Айны.

Ничего в ее жизни не менялось. Здесь, в замке отца, она вновь была заперта в четырех стенах, только теперь ее покои охраняли воины из личной охраны правителя и без его должного приказа пленницу не выпускали никуда. Мириться с таким положением Айна не собиралась, но вот как решить досадную проблему, не представляла. Возможно, нужно было как-то втереться в доверие отца, чтобы тот ослабил свой контроль и предоставил ей чуть больше свободы. Возможно, ей придется изображать послушную дочь. И если раньше подобное показное поведение было для нее нормой, то нынче все в ней восставало против. Однако следовало усмирить свои чувства, чтобы суметь выбраться из этого логова и постараться не допустить того, что открылось ей в ее видении. Сколько времени прошло с тех пор, она не знала, но неприятное чувство чего-то страшного, непоправимого терзало ее сердце. Ей казалось, что весь воздух вокруг был напитан вокруг едким торжеством смерти, отмечен особой тьмой и холодом. Ей бы воспользоваться своим даром, чтобы заглянуть в дальние края, где остался дом мужа, где остались Сенира с Виленом, да только силы ее были столь малы, что ничего не выходило.

На исходе недели в ее покоях появился нежданный гость. На пороге ее покоев, держа величественную осанку, как всегда, облаченная в дорогое платье, отороченное мехом, оказалась Бродика. Ее появление стало полной неожиданностью. По мере того, как сестра приближалась, озадаченность Айны все больше росло. В момент последней их официальной встречи Бродика блистала своей красотой, уверенностью и статью. Но что же с ней сталось за столь незначительное время? Отчего на лице ее пропал живой румянец, а кожа, напротив, приобрела смертельную бледность? Отчего под глазами ее пролегли огромные синяки усталости и хвори? Где же яростный блеск в глазах ее? Айна молча взирала на эту бледную тень своей сестры и совершенно не узнавала.

- С возвращением, сестрица, - произнесла Бродика, но голос ее теперь не выражал былого холода и язвительности, лишь только усталость.